Роман Рудин - КОРОЛЕВ

Каждую ночь я возвращаюсь в свой отель,
По утрам пью сливки из белой посуды.
Так продолжается несколько недель.
Я забываю вкус пармезана, чеддера и гауды.
У удивительного местного молока
Есть одно необъяснимое свойство:
Усвоение его витаминов и белка
Избавляет от всякого беспокойства.

Я давно отключил свой телефон
От обременительных московских созвонов.
Тем поразительней, что случится потом,
Мне не понять этих молочных баронов.
После происшествия с декольте
Королёв заявляет о своём уходе.
Москва преследует его в суде.
Меня назначают директором на заводе.

С молока начинается мой день,
На заводе у меня слава молочного парвеню.
Кефир и прочая мягкая дребедень
Составляют всё моё дневное меню.
В городе я по-прежнему незваный гость,
Французский тут звучит слишком изысканно,
У всех я вызываю подозрение и злость,
Здесь я просто московский выскочка.

Мне репутация Онегина не льстит,
У молодых бездельников уклад не труден,
Будь это лермонтовский сибарит
Или тургеневский бойкий на язык Рудин.
Впрочем, здесь есть неплохой балет,
И женщины в Приморье на московских падки.
Если бы я не был такой эстет,
Я менял бы женщин как перчатки.

Мой стиль руководства заводом груб,
Но нетвёрдость сыра всё ещё остаётся тайной.
Неожиданно в мае у меня вырастает зуб,
Он растёт стремительно и почти сразу же выпадает.
Я разглядываю его несколько минут
И не в силах оправиться от шока.
Что это? Экзотический молочный фрукт?
Продукт неправильных почв Владивостока?

По форме это не совсем правильный шар,
Больше всего он походит на морской жемчуг.
Вскоре я узнаю, что это самый желанный товар
Для самых утончённых в мире женщин.
Недалеко отсюда миллиардный Китай.
До любой столицы два или три часа лёта.
Как только я стал обладателем молочных тайн,
Я сообщил Москве об увольнении с завода.

Владивосток – город нескольких посольств.
Консулы США, Японии и других стран Азии
Играют важную, даже определяющую роль
В этом городе и в нашем следующем рассказе.

Ненадолго ушедший в тень,
Королёв появляется в июльский вечер —
Он отбился от Москвы в суде
И сразу же назначил мне встречу.
Мы сидим с Вадимом в «Молоко и мёд»
(Имя Королёва, название заведения)
И пьём вино, растапливая лёд,
Для молока я сегодня сделаю исключение.

– Есть несколько разновидностей сухих вин, —
Он вновь, на этот раз алкогольный, директор.
– Белое добавляет тебе седин,
Красное обладает обратным эффектом.
– Что ж, буду теперь пить вино, —
Я с непривычки быстро пьянею.
– Позволь представить, – глядит на кого-то он,
– Перед тобой консул Южной Кореи.

Я смотрю на женщину неопределенных лет,
Она высока, раскоса и невероятно красива.
Я поднимаюсь и почему-то говорю «Привет»,
Консул Кореи смеётся в ответ учтиво.
В течение следующих двух часов
Нас осаждают модели – не больше, не меньше.
Все они сотрудницы других посольств,
Все они хотят купить мой жемчуг.

Теперь раз в неделю Вадим устраивает приём —
Дегустацию элитных вин и званый ужин.
Но все знают, что после будет аукцион,
На котором я продам одну из моих жемчужин.
По утрам я, как и прежде, пью молоко
И языком осторожно массирую дёсны.
Молочный фрукт вызревает легко,
Я по-прежнему жемчугоносный.

Меня беспокоит, что я стал больше пить,
Я пью теперь почти каждый вечер.
Вадим объясняет, что Chateau Lafite
Ещё никому не повредило печень.
Всякий раз аукционом цен
Я бываю слегка огорошен.
Вадим берёт небольшой процент
С каждой из моих молочных горошин.

Я теперь свободен, весьма богат
И вожу невероятные знакомства.
Всякий раз по пути в театр
Я думаю, не завести ли мне потомство.

Среди балерин и нескольких певиц
Есть две с ярко-красными волосами,
Я пока не перехожу границ,
Жду, когда они сделают это сами.

Одной из них сегодня петь Кармен,
Другой завтра танцевать «Рубины».
Сколько же в этом городе красных стен:
Весь город, словно борт пожарной машины.
Ночью мне впервые снился Кремль,
Кирпичные башни и Красная площадь.
Скучаю по Москве? Нет, просто сменил постель —
Белые наволочки на бордовую простынь.

В доме на Тигровой – мой весь верхний этаж,
В гараже под землёй стоит пурпурный Лексус,
По утрам я иду купаться на пляж,
Повар на Алеутской жарит мне бифштексы.
И если раньше я предпочёл бы well-done,
А всем цветам перламутрово-белый,
Теперь у меня с кроваво-красным роман,
Ну или, очень редко, с medium rare.

Бубновая Дама мне часто звонит,
Я по привычке предпочитаю писать ей.
Когда мы встречаемся и с нами Вадим,
На ней почему-то красное платье.
Мы выходим в море и ловим трепанг,
Гребешков, устриц, другие яства.
У Вадима яхта, он на ней капитан.
Это разнообразит наше с ним пьянство.

Вокруг города много островов.
Иногда по утрам мне бывает стыдно.
Иногда по ночам идёт носом кровь,
На бордовой наволочке её не видно.
Утром ласточки за моим окном
Кружат быстрыми тревожными кругами.
Ночью мне приснилось, как мой дом
Сносит винно-перламутровым цунами.

***

В середине августа морской пейзаж
И жемчужно-винную идиллию
Разрушает странный персонаж,
Похожий на невзрачную рептилию.
Плешь, пиджак, «Макаров» в кобуре
И его развёрнутое удостоверение
Нам предлагают патронаж в игре
В обмен на безопасность отношений.

Он рассказал, что серьги из зубов
Привлекли внимание таможни.
Кто же из красивых жён послов
Оказался так неосторожен?
Конечно, этот Ящеромайор
Не знает о моих молочных кладах.
Нам лишь вменяют незаконный сбор
И вывоз за рубеж приморских гадов.

С тоской и неохотой обрубив
Все опорочившие нас с Вадимом связи,
Мы стали регулярно проводить
Аукционы для структур приморской власти.
Смехотворность всех этих торгов
Спорила с инстинктом нашей Ящерицы:
Владелицы российских паспортов
Не украшают жемчугами пальцы.

Но всё, что происходит, неспроста:
Коллеги нашего близорукого куратора