Н. Юрьева - Осенняя луна

Рассудок твой насквозь пропитан
Благими водами любви,
Но ты не избегаешь битвы
С друзьями Мары, бога тьмы.

Хоть ты сумел освободиться,
Сняв сансарический оков,
Из сострадания в темнице
Остался, принял этот кров.

В уме покой, но переводишь
Ты на других заботы луч.
Манджушри, посвятить позволь мне
Майтрее эту похвалу.

Четырёхликий Брахма оды
Слагал и пел тебе не раз.
И преданный свой взгляд не сводит
Царь-Индра с тысячею глаз.

Склонился Кама без гордыни,
Обычно свойственной богам,
Наместник Будды, вместе с ними
Склоняюсь я к твоим ногам.

От света солнца на восходе
Как лотос в сотню лепестков
В прозрачных и кристальных водах
Вмиг распускается в цветок,

Как лепестки горят у лилий
При освещении луной,
Так тело множеством отличий
И признаков наделено

И очаровывает души,
Кто на него лишь бросит взгляд,
Майтрея, на моей макушке
Пускай ты будешь пребывать.

Умелый разрушитель Мары.
Кто бросить бы посмел упрёк?
Ведь ты во всех мирах сансары
Учитель лучший и герой.

За теми смотришь неустанно,
Кто вязнет на болотах бед,
Наставник мой, Майтрея славный,
Я, кланяясь, иду к тебе.

А мудрость до того громадна,
Что всё способна охватить,
Легко ты разбиваешь Мару,
Ты ужас всей его орды,

Оружье чьё – гроза живущих,
Способно ввергнуть в жуткий страх,
Но десять сил тебе присущи,
И падает оно как град.

Как ни старался бы соперник,
Ты бьёшь по спеси напрямик,
И совершеннейших учений
Звучит везде твой зычный рык.

Ты гонишь прочь лис заблуждений
И лис ошибочных идей,
От страхов четырёх нет тени,
Ты просто лев среди людей.

Кичливый Брахма, пастырь мира,
Стрелок искусный Кама-бог,
Аскеты гордые, брамины,
Круг из зажиточных господ —

С тобой их сравнивать – что даром
Минуты ценные терять.
Вращаешь ты благую Дхарму,
Твою любовь нельзя объять.

Ни речь и ни один поступок
Изъян не может запятнать,
И в равновесии рассудок,
А память как всегда сильна
.
Сансару разделив с нирваной,
Ты легкомыслия избег.
А значит, совершенны равно
Твои речь, тело, мыслей бег.

Усердье, память, сила воли,
Самадхи, мудрость так сильны!
Твои дела непревзойдённы,
В них нет ни капли слабины.

Способность есть смотреть сквозь время,
Чисты твои дела трёх врат.
О существах заботы бремя
Без устали нести ты рад.

Огромное число достоинств,
Ошибкам малым места нет.
Хоть малого вниманья стою,
Я сострадания объект.

Есть тело с благом и свободой —
Корабль, ведущий на тот брег,
Но невнимательности полон
И снисхождения к себе.

Сонливость, лень, пустые речи,
Стремленье к славе, похвале —
Я прожигаю жизнь беспечно,
Возможности зарыл в земле.

Как человек я вроде телом,
Умом же – как тупой баран,
Уйти не дай, благой Майтрея,
Мне с головою в океан.

А это тело, что проблемно
Стяжать, но выгодно иметь,
Во власти старости, болезней,
Владыки, что зовётся смерть.

Когда негаданно-нежданно
Ко мне во дверь стучится смерть,
Всё смысл теряет, и как данность
Приняв ее, плетусь вослед.

Однажды всё придётся бросить,
Но трачу зря часы и дни.
Меня, что в тупости несносен,
Ты пожалеть не примени.

Ну а нирване – это точно —
Резона нет меня учить,
Когда сейчас я озабочен,
Как в мир людей бы угодить.

А высшие миры – всем ясно,
Без них никак не преуспеть.
И зная это, безучастно
Как можешь на меня смотреть?

Благословлён и есть задатки
В высокие миры попасть,
Но путь не назовёшь мой гладким —
Ученья мне не разобрать.

Судьба, похоже, ждёт такая —
В сансарный океан нырнуть.
Возделывать что мне – не знаю,
Что выкорчёвывать – не зрю,

Невежество глаза застило
И я плутаю как слепой,
Прошу тебя, ну дай мне силы,
Мне око мудрости раскрой.

Земля – железный лист горящий,
Там существа горят живьём,
Пока их протыкает стражник
Мечом, трезубцем и копьём.

Прутом горящим тело колют,
Затем расплавленную медь
Вливают в жаждущее горло,
За губы тащат по земле.

Одна бескрайняя пустыня,
Окружность – горы изо льда,
Там существа без крова стынут,
Пронзают холодом ветра.

На теле – волдыри с мороза,
Что лопаются до костей.
Тела их жалкие разносит
На сотни, тысячи частей.

В ужасном мире низших духов
Всяк обитатель как урод.
Покрыты лица густо пухом
И жаждой истощён их рот.

Завидев воду, быстро мчатся,
Но бдят другие – вот беда,
Иль хуже – на глазах несчастных
Как кровь становится вода.

Размером рот с ушко иголки,
На шее их – огромный зоб,
Найдётся что-то – нету толка,
Не пропихнуть им и кусок.

Еда у остальных сгорает
В желудке, обжигает рот;
Отходами себя питают,
Свою же поедают плоть.

Во тьме невежества блуждают,
Оно накрыло их как мгла.
Животные не отличают,
Хоть рады бы, добро от зла.

Легко собратьев убивают
Труд непосильный – их удел.
Их люди, боги побивают,
Есть ли страданиям предел?

Нутро сжигает злая зависть
К заслугам, счастию богов.
Надежд себя лишают сами
На отдых, счастье и покой.

Там недоверие, обманы
И утомленье от борьбы,
Нет даже маленького шанса
Улучшить ход своей судьбы.

Всего одно упоминанье
Об ужасающих мирах —
И можно потерять сознанье,
А сердце наполняет страх.

Паденье в мир голодных духов,
Животных, асуров и ад
Есть порицаемых поступков
И злых деяний результат.

Несчастный, я стою у края,
Со страхом в бездны те гляжу,
Не дай, Майтрея, умоляю,
Узнать на деле эту жуть.

И мир людской ничуть не лучше:
Богач боится потерять,
А бедный – день и ночь измучен
Себе питанье добывать.

Стремясь к комфорту, жизни сладкой,
Все силы цели отдаёшь,
Но беспокойства и надсада
Не окупаются ни в грош.