Наталья Черткова - Цветные стихи

***

– Ответь мне, Монгол! Какой же твой путь?

Есть смысл в великом Служеньи?

Хотел ли от слабости духа свернуть?

Поддаться мирским искушеньям?

Зачем ты сидишь на темной скале?

О Шамбале песни слагаешь?

Была ли страна та на грешной земле -

Ведь точно ты это не знаешь!

– Взгляни на закат. В пурпурных лучах

Скупого, последнего солнца.

Сверкает Гряда, а за нею во льдах

Земля. Шамбалою зовётся.

В кольце снеговых исполинов она,

Дорогу не всякий осилит.

Гармонии, мудрости, света полна,

Любви, просветления, силы.

Как древний иероглиф того языка,

Что канул в холодную вечность,

Змеёю уходит к вершинам река

И дальше бежит в бесконечность.

– Я, как погляжу, ты болтун еще тот!

Рассказ твой какой-то абстрактный?

А были ли те, кто дошёл до ворот?

И кто возвратился обратно?

А может, легенду тебе рассказал

На рынке какой-то мошенник?

Наивно ты басню за правду принял

И дал за секрет ему денег?

Поверил в невИдаль и носишься с ней,

За истину нам выдавая.

Я думал, Монгол, ты, ей-богу, умней!

А ты веришь в тропы до рая.

Смешны эти сказки про призрачный мир,

Где древнее Знанье хранится.

Иные уж обувь протёрли до дыр,

Но всё ж не достигли границы.

– Те, кто не дошёл до священной Земли,

К ней просто ещё не готовы.

Но те, кто достичь её все же смогли,

Невежества сняли оковы.

Они стали братством особых людей,

Избранников, Рыцарей духа.

Я знаю, Дом Солнца сберёг сыновей.

Я ведаю, это не слухи.

– Так как мне постичь, где тот призрачный путь?!

Я в свЯзи хочу быть с богами!

Хоть глазом одним на страну ту взглянуть,

Хоть тронуть ту землю руками!

Монгол, ты – певец, я – художник, твой брат,

Давно мне нет в жизни покоя.

Открой тайны Мира, что горы хранят,

Пойми, я отринул земное.

– Позволит гордыня принять мой совет?

Быть может, в дороге поможет.

В себе ищи Шамбалу. Знания свет

В душе у тебя расположен.

Мечтая, любя, приближай идеал,

Ступая иной раз по краю…

Пока сомневался, нашёл, что искал.

Ты дома. Тебя оставляю.

***

Здравствуй, море! Ты скучало?

Я скучала тоже.

Гонишь ты себя к причалу,

Но взойти не можешь.

Что тебя волнует, море?

Что тебя печалит?

Или ты с Луною в ссоре

С самого начала?

Оттого не знать покоя

Твоим синим водам?

Оттого сметаешь, воя,

Лодки в непогоду?

Как тебя на мыс кидает,

Грубо, беспощадно!

Вновь плывешь на берег, зная,

Что пора обратно.

Картина Айвазовского "Бурное море ночью"

***

По утру туман низко стелется,

От росы сыры ноги босые.

Встала загодя рукодельница,

Заплести прутки в русы косоньки.

От душистых трав кругом голова,

Сладким духом сыт воздух полевой.

Говорил милок нежные слова,

Увезти хотел девушку с собой.

Будто бы вчера разговор тот был,

Звездный хоровод освещал им путь,

Месяц молодой на небе застыл,

Ветер в камыши залетел вздремнуть.

Но уже июль, весточки все нет.

На Ярилин день девка ворожит:

Заплетет в венец самый яркий цвет,

Песню запоет – голос задрожит,

"Ты плыви, венок, по большой реке,

К дальним берегам, в три девять земель.

Тайну сохрани о моем дружке,

Приведи, венок, ты его ко мне…".

Только уж пора до' дому бежать,

Время позабыв, замечталась тут.

Мамка будет звать, побежит искать.

Коли здесь найдет – схватиться за прут.

Солнце, что огонь, на Ярилин день:

От его лучей плавится земля.

А река бурлит, зыбкая кипень

Понесла венок в дальние края…

Художник – А. Виноградова

***

Не слышно в Орде ликованья, -

Горюет монгольский улус.

Чингис не нарушит молчанья,

Скрутив тонкой ниточкой ус.

Любимый, надежный Саврасый

В болоте намедни почил.

Лежит его тело под ряской,

По воле таинственных сил.

Ах, в скольких боях конь ретивый

Хозяину жизнь уберёг!

Чингис сам расчёсывал гриву,

Подковы менял ему в срок,

Готовясь к сраженьям смертельным,

Совета просил у коня.

Саврасый спасал неизменно -

Из боя, воды и огня.

А тут на трясину попали,

Чингис соскочил из седла.

Но верного друга баталий

Навечно сокрыла вода.

Скорбит Чингисхан, боль страданья

Арака усилила вкус…

Не слышно в Орде ликованья, -

Горюет монгольский улус.

По картине Ирины Лапик

***

Житейские воззрения кота

О том, что жизнь людская – маета,

О том, что колбаса сейчас не та,

Не та, что раньше.

Сидит над мемуарами наш Мурр.

Камю – его любимый драматург,

Поэтому он пишет: "Человек – абсурд,

Погрязший в лжи и фальши".

Записки этого писателя с хвостом

Нам повествуют, что прекрасно быть котом,

А эволюция идет таким путем,

Что скоро все котами будут.

Он верит, это станет дивный мир

Вне офисов, домов, квартир,

Вне коалиций, войн и черных дыр,

А только счастье и добро повсюду!

Не будем в графоманстве мы винить кота,

Ведь как прекрасна утопичная мечта,

А жизнь без грез печальна и пуста,-

Такая у нее натура.

Поэтому, забыв про карантин,

Стремительно бегите в книжный магазин,

Там среди томиков научных дисциплин

Лежат житейские воззренья Мурра.

***

Осенней улицей, как туча, чёрная

Идёт, ссутулится толпа минорная.

И лица серые за зонтом прячутся,

И дождь без устали в жилетку плачется.

По летней улице под птичьи песенки

Бежит, не хмурится девчонка весело,

И солнце яркое ей улыбается,

И все желания легко сбываются.

Секрет предельно прост: что хочешь видеть ты -

Грязь и холодный дождь иль солнце и цветы,

Прогнать сомнений тень иль в сердце злость хранить?

И в самый хмурый день счастливым можно быть!

По рисунку художника А. Гриценко

***

Которой ночью снится сон,

его я не пойму.

Быть может, я для вас смешон,

что грежу наяву.

Там гладь зеркальная реки

в дремотной тишине.

Там чайки, быстры и легки,

поют о небе мне.

В закатных солнечных лучах

клубятся небеса.

Рыбак на трепетных волнах

снимает паруса.

Сквозь молчаливую скалу

ведет просторный грот.

Играет в нем слепящий луч,

там в детство виден вход:

Я с дедом бабочек ловлю,

пускаю их потом.

Там живы все, кого люблю

и дышит счастьем дом.

***

В бескрайней и знойной саванне

Большие жирафы живут

И плюшевыми головами

До неба как раз достают.

Они все, как капли, похожи:

Открытый, чарующий взор,

Особая мраморность кожи -

Ее уникальный узор.

Плывут, горделиво-прекрасны,

Как в море седом корабли,

И тянутся к низу напрасно -

Не могут достать до земли.

Считают, судьба их – молчанье,

Они веский повод дают.

Но ночью, при лунном сияньи,