Михаил Погарский - ОМмажи

В оглушающем гаме опьяняющих строк
Вдоль ночного прибоя вдаль идёт птицелов.
Нараспашку рубашка, нараспашку душа,
И распахнута клетка для бродяги стрижа.

Белокрылые песни реют чайками рифм,
Белогривые волны бьют у ног его ритм.
Он шагает неспешно по границе Земли.
Вслед за ним караваном плывут корабли.

Корабли-многострочья, каравеллы-слова.
Берегов многоточья и прибоя молва.
Птицелов окончаний и метафор ловец
Из далёких преданий плёл сонетов венец.

На просоленной кромке прибоя.

В оглушающем гаме опьяняющих строк
Бьются, крошатся, рушатся чувства.
К горлу подкатывает сжатый комок
Звенящего предчувствия искусства.

Мысли и образы взрывают мозг.
В неизвестность уводит дорога.
И поэт шагнул за времён порог
В первозданную новость слога.

Звёзды колышутся над головой,
Дух колотит от звёздных слов,
И, жарко споря с самим собой,
Вдоль ночного прибоя вдаль идёт птицелов.

Вдоль ночного прибоя вдаль идёт птицелов,
Беззаботно в манок свистя,
В окружении соек, бакланов и сов,
В глубине самого себя.

Он читает беззвучно прибрежную суть.
Подноготную сумму песка,
Ил событий и донно-морскую муть.
И рисунки морского конька.

И качается мир под ногами поэта [4] Аллюзия на строки Багрицкого из стихотворения «Происхождение» «Я не запомнил – на каком ночлеге / Пробрал меня грядущей жизни зуд. / Качнулся мир. / Звезда споткнулась в беге /И заплескалась в голубом тазу». ,
Самоцветы в волне шуршат.
Он идёт по границе тумана и света.
Нараспашку рубашка, нараспашку душа.

Нараспашку рубашка, нараспашку душа.
Ястреб хлеб подбирает с рук [5] Перекличка со строками Багрицкого: «И всё навыворот. / Всё как не надо. / Стучал сазан в оконное стекло; / Конь щебетал; в ладони ястреб падал». .
И птенцы-соловьята у ног пищат.
А в выси реет птица Рух [6] Птица Рух в арабском фольклоре огромная, как правило, белая птица величиной с остров, способная переносить в своих когтях слонов. .

И ветер закипает свежей брагой [7] Аллюзия на строку Багрицкого. ,
И буря бьётся чайкой у щеки,
И парусами белая бумага
Несёт метафору в прибрежные стихи.

Он отпускает стих и птиц на волю,
Пускай они средь облаков кружат.
Бриз ударяет в грудь морскою солью,
И…
И распахнута клетка для бродяги стрижа.

И распахнута клетка для бродяги стрижа.
Невесома планета у ног.
И шагает поэт по Земле не спеша,
Уклоняясь от торных дорог.

Дымится месяц посредине лужи [8] Аллюзия на строку Багрицкого. ,
Сазаны бьют в оконное стекло [9] См. прим. 1. .
И стих морской, волнением простужен,
Волною бьётся в карандаш-весло.

Вселенная застряла в мокрых ветках,
И оседает пена дней на риф [10] Отсыл к роману Бориса Виана «Пена дней». ,
И, вырвавшись из кособокой клетки,
Белокрылые песни реют чайками рифм.

Белокрылые песни реют чайками рифм,
С облаками ведя разговор.
И взмывает сонет как стремительный гриф
В голубой бесконечный простор.

И сызнова мир колюч и наг [11] Перекличка с одной из строк Багрицкого. ,
И снова всё трын-трава,
И сызнова шепчет полночный маг
Ведические слова.

Весенний ветер лезет вон из кожи.
Уставший маг нечёсан и небрит.
И тишиной, пронзительной до дрожи,
Белогривые волны бьют у ног его ритм.

Белогривые волны бьют у ног его ритм,
Тут и там нарушая размер,
И маяк одинокий в ночи горит
Для баркасов, фелюг, галер.

Для тревог и исканий, для шатунов,
Для ворон и бродячих псов…
Маг выводит зверинец из зыбких снов
В непролазную глушь лесов.

Через вату тумана, по окраине рос,
В птичьем гвалте, в ветре, в пыли,
Умываясь рассветом, неприкаян и бос,
Он шагает неспешно по границе Земли.

Он шагает неспешно по границе Земли.
Зная тайну глубинных рун,
Ту, что духи-кобольды [12] Кобольды – эльфы в германской мифологии, напоминающие славянских домовых. Одно из ранних стихов Багрицкого называлось «Кобольд». давно сожгли,
Охраняя времени шум.

За плечами котомка, в котомке силки,
Чтоб ловить отражения звёзд.
И парят и садятся стихов полки
На пропитанный солью плёс.

И маг играет вальс на флейте без отверстий [13] Отсыл к Чаньскому изречению: «На флейте, не имеющей отверстий, играть всего труднее». ,
И в такт ему поют лесные короли,
А он уходит вдаль в просторы древней Персии [14] Багрицкий участвовал в боевых действиях на территории Персии. ,
и…
Вслед за ним караваном плывут корабли.

Вслед за ним караваном плывут корабли,
Развернув паруса и флаги.
Светлой грусти тумана дрожат хрустали [15] Строка Багрицкого. ,
Заполняя до дна овраги.

«А ночь идёт за днём, как волк за дикой серной» [16] Строка Багрицкого. —
Записывает маг рефрен своих стихов.
И смешивает вязь заоблачных паттернов
С руинами давно забытых городов.

Он строит шумный порт у старого причала.
Где был лишь старый мол, да древняя молва
Сегодня отдают концы или начала
Корабли-многострочья, каравеллы-слова.

Корабли-многострочья, каравеллы-слова
Бороздят океанский простор
Там, где скальды-атоллы, певцы-острова
Бесконечный ведут разговор

О каких-то голландцах, летающих вдаль,
О мелодии сирых сирен,
И о чашке, что выбросил старый грааль [17] Аллюзия на Святой Грааль, чашу, из которой Иисус Христос пил во время Тайной вечери. ,
У границы китайских стен.

На приморском базаре за мачтами яхт
Разношёрстно гудит толпа,
И ей вторят, скандируют, бьются в такт
Берегов многоточья и прибоя молва.

Берегов многоточья и прибоя молва
Бьются рыбой в сетях поэм
Молодого языческого волхва,
Проповедника птичьих тем.

Он читает сказанья, баллады, стихи
Обитателям облаков.
И они, беззаботны, светлы, легки,
Вторят звукам его стихов [18] Это не так уж невероятно. Известно, например, что святой Франциск Ассизский читал проповеди птицам. .