Валентина Спирина - Огненные строки Победы. Литературные страницы. Спецвыпуск

Эти грамоты моего отца за овладение вражескими портами на Чёрном море в составе 2-ой Новороссийской Краснознамённой Бригады Торпедных Катеров Черноморского Флота – они бесценны для членов нашей семьи, как и его медали «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», медаль Нахимова и другие правительственные награды; нам они, эти документы и награды, говорят, что мой отец, дед моей дочери, прадед внука воевал храбро и честно, не жалея собственной жизни, ради свободной жизни всех людей нашей огромной страны…

А после этих событий Бригада Торпедных Катеров, где в то время служил отец, уже в составе Дунайской Военной Флотилии, участвовала во многих военных операциях по уничтожению фашистского речного флота и освобождению многих городов, портов и населенных пунктов вверх по Дунаю, помогая нашим войскам с воды пулемётным и пушечным огнём, разбивая торпедными атаками укрепленные бастионы врага, высаживая десант…

Однажды отцу очень повезло. Он заболел. Сильнейшая лихорадка… и его уложили в госпиталь несмотря на то, что он очень сопротивлялся – ведь его катер должен был идти в атаку. Но приказ есть приказ и – в госпиталь… Атака была неудачной (тогда, да и потом тоже о наших военных неудачах не писали). Подкачала разведка… и погибло много людей, моряков и добавленных в десант солдат, потеряно много катеров и кораблей. Отец не сказал тогда, где это было (а, может быть, я не помню), но немцы протянули через реку стальные цепи, невидимые, но которые поднимали и натягивали лебёдками, когда начинались атаки… …Катер отца налетел на натянутую цепь винтом, перевернулся, утонул… Весь экипаж погиб… В следующий раз уже сработали разведка и авиация… Отец участвовал в высадке десанта с новым экипажем на новом катере, он был боцманом и стоял наверху на рубке за пулеметной турелью…

У меня до сих пор на глазах наворачиваются слёзы, когда я вспоминаю тот короткий рассказ отца о госпитале и о малярии… Когда он замолкал, на глазах у него появлялись скупые слезинки сожаления, что его тогда не было рядом со своими товарищами на борту катера во время той первой неудачной, провальной атаки…

Памяти моего отца, Волынцева Леонида Константиновича, прошедшего всю войну, с первого до последнего дня, защищавшего Ленинград и Сталинград, участвовавшего в боях на Невском Пятачке и десанте на Малую Землю, принимавшего участие в боях за освобождение черноморских городов-портов Болгарии и Румынии, а также в боях за освобождение придунайских государств в составе Дунайской Военной флотилии…

Мне было 15 лет, когда я написал это стихотворение. Отец не любил рассказывать нам о войне, и, только слушая разговоры-воспоминания друзей-ветеранов, часто собиравшихся у нас дома, и его собственные, и смотря на его награды, которые он носил только в майские праздничные дни, я немного начинал понимать, что пришлось пережить их поколению…

Во время войны мой отец Леонид Константинович Волынцев иногда успевал писать стихи. Ему было 18 лет, когда в блокадном Ленинграде он написал это стихотворение.