Анастасия Кузнецова - Поклониться тени

Касаюсь запотевшего стекла,
и тень в ночи за краткий миг тепла
вдруг сделается ближе, дрогнет нить…
Воображенье? Может быть…
Ты поплотнее запахнул пальто,
бренча в кармане рифмами, зато
покой обрёл на дальних берегах.
Как там дышать? Там страшно? Этот страх
неведом мне сейчас, раз жизнь – дары,
паденья, взлёты, правила игры,
но с той, застывшей, стороны стекла
ты ждёшь, я чувствую. И я к тебе пришла.
Вся память – голоса внутри и вне —
тобою откликается во мне.
Звонок последний в колледже звенит,
но ты не здесь, ты там, где твой гранит.
Тоски, любви и голоса во мгле
мне никогда не хватит на земле.

О дикая лошадь! Грива и хвост – это плети,
что гонят тебя на свободу безумною скачкой
в полях, переполненных ветром! Искры ромашек
брызжут в разные стороны из-под копыт.
Топчешь ли тропы в траве и в грязи бесшабашно
или же ржёшь часами на месте, небеса отзываются эхом.

Неожиданный, резкий щелчок бича пугает тебя,
стоит о чём-то задуматься или
бессмысленно что-то жевать.

Поворачивай в горы тропкой, змеящейся между кустами,
скачи в облака, покуда твой страх от тебя не отстанет.

Заарканив твоих матерей и сестёр, человек
на множестве ранчо пьяною плетью
вбивал послушанье в ваш генетический код.
Чтоб закрепить впечатленье навек,
на каждой измученной плоти оставил гореть он
имя своё раскалённым тавром.

Дикарка, с бесформенной спутанной гривой,
пыльной метёлкой хвоста в репьях и в грязи,
ты – из тех самых изгоев,
не выстроить в очередь коих.
Несмотря на все униженья,
ты не станешь покорною жертвой, в связи

с чем, конечно, погибнешь, вполне предсказуемо как…

Ты больше, чем мой любовник.
Камни катятся вниз друг за другом,
сталкиваясь очень похоже на нас.

Нас объединяет эта земля —
богатая перегноем и минералами почва,
где комфортно зелёным побегам,

чьи корешки прорастают в питательной тьме
нашего общего языка.

Строчка – своя у каждого —
ищет дорогу в гроздьях корней,
сквозь грязь и буйство живого,
чтоб вдруг вырасти
в то, что случится.

Я, как стерильная нить,
призвана штопать кровящие раны
на теле наших с тобой социальных иллюзий.
Она так легко

теряется в этом шитье.
Своей белизной,
растворяясь в его многоцветьи,
я попросту

приобретаю под шелест стежков
совсем личные черты и привычки.
Тем не менее я не согласна
на чувство вины и кредиты

для достижения полной гармонии мира.

Я ненавижу тебя, человечество,
ты неизменно делаешь выбор в пользу
самых дешёвых вещей, чтоб немедленно стать
их неотъемлемой частью,

и декорируешь этот распад узорами на акриле,
картинками декаданса в извращённых текстах попсы.
Ты упорно ищешь прекрасное в самом гнусном гнилье
вместо главного и сознательно слепо
бежишь от того, что хоть как-то похоже на жизнь.

Я ненавижу тебя, человечество,
ты ведь радо жертвовать целой вселенной в пользу
кирпичных коробок и радостей жизни; ты, с алтарей
сбросив любовь, водружаешь там постеры и зеркала,

чтоб наслаждаться своим отраженьем, невзирая на всю
его гнусность. И ты продолжаешь вопить беспрерывно,