Ильдар Мухамеджанов - Изнутри (стихи, хокку, сказки)

…выдыхать в окружающий воздух
сумасшествие, нежность, неспешность,
и на встреченных лицах небрежность
ощущений читать в sity-кодах.
Замирать, находя своё тело
пластилином в больших пальцах Бога…
Слушать-видеть-дышать понемногу,
полнодушно, смакуя, умело…
Плыть в течении, не застревая
в завихрениях прошлых событий…
расплетаться на тысячи нитей,
и опять собираться, вдыхая…

Дождик пошёл – и я тоже —
вместе идти намного легче.
Частые капли щекочут плечи,
и потихоньку стекает с кожи
одиночество – капает на дорогу,
и остаётся за мной море;
вся безысходность, тоска, горе
в нём растворяются понемногу.
Кончится дождь, и высохнет: море —
лужа – просто мокрое место.
Ноги прохожих замесят тесто.
Всё испарится. Да только вскоре…

О ты, дарящая сюрпризы!
Как хороша ты в вечера,
когда гуляешь по карнизам
на крышах нашего двора!
В твоей руке букет фиалок,
на шее – связка башмаков,
и для тебя и глух, и жалок
глубинный стук моих шагов.

Ночь трепещет, как чёрное знамя —
это лето прощается с нами…
Ожиданья того, что случится,
разлетаются в небо, как птицы…
И листочки, плывущие в море,
уносящие радость и горе
прожитого… И хрупкий, отважный
твой кораблик надежды бумажный
уплывает в прошедшего море…
Но душа опустевшая вскоре
вновь напялит надежды с испугу —
и пойдёт жизнь по новому кругу…

Эта осень кусает за нос
и играется с листьями кошкой,
разгоняя по мокрым дорожкам
ту печальку, что ветер принёс.
Как же здорово слышать опять
перемены природы всем телом.
Здравствуй, осень! Ты снова запела
и взметнулась по крышам гулять!
Наблюдая твою простоту
в гулких каплях и листьях летящих,
я себя нахожу в настоящем
как наполненную пустоту

Как расстелется что-то белое,
что-то мягкое и простое —
враз исчезнет всё неумелое,
всё нечистое, наносное…

Как расстелется что-то белое,
обжигающе-ледяное —
сразу вылепит мир как целое,
как пречистое и большое!

Сразу станут глаза глазищами,
чтоб объять горизонты и дали…
Осень плакала. Ну а зимушка
утолит все мои печали:)

Ещё один небрежный крестик
в календаре у него.
Ещё день вместе-невместе,
и это хуже всего —
гадать на вечной ромашке
опять "придёт-непридёт";
считать по телу мурашки,
когда он снова соврёт.

Свет фонарей корёжит ветер.
Он рядом спит, а она
мечтает лишь о рассвете.
Жена? Наверно, жена —
одна постель, одни продукты,
одни друзья на двоих.
Он паровоз, она – кондуктор,
она жена, он – жених.

Дождём умытые окна
не надо мыть поутру.
Пора! Пора! Там промокну,
а здесь от скуки помру.
Ключи на стол. А прощаться? —
не стоит портить финал…
Ушла, чтоб не возвращаться —
а он по-прежнему спал…

Звёзды в небе как веснушки
у вселенной на щеках.
Почеши луну за ушком,
побаюкай на руках —
замурлычет, заластится —
и за тучку убежит.
И хорошее приснится
той, что сладко-сладко спит.

Вечер шагает в ночь без оглядки.
Месяц играет с тучами в прятки.
Любит – терзает, не любит – морочит.
Кто-то страдает, кто-то – не очень.
Только для грусти нету причины.
Скоро отпустит сердце. Мужчины,
да и, по правде, женщины тоже:
могут дешевле, любят – дороже.

Месяц рогатый нам с неба грозит рожками.
Крылышек нет, значит, будем шагать ножками.
В каждой каморке очаг нарисован правильный,
и на столе 100 грамм и буханка хлеба.
Ангелы с неба на землю брезгливо косятся,
глядя, как люди в каморках с делами носятся.
Чтоб на холсте очаг получился правильный.
А за холстом нет двери, там только небо!
В смысле не после смерти, а просто синее,
а холст – пополам порвал-обзавелся крыльями,
и целый мир открыт, выбирай, что по сердцу,
главное пересечь лишь одну черту.
Каждый из нас лежит на ладонях боженьки,
да крылья сложивши, пытается встать на ноженьки,
а боженька терпит, хоть, может, ему не по сердцу,
да шепчет тихонько – я каждого подожду.
Хочешь – лети, хочешь – ползи,
хочешь – в чести, хочешь – в грязи,
путь не навязан – сам выбирай,
хочешь – живи, хочешь – играй.

За забором нахмуренных лбов
Заколдованный лес ожиданий,
шёпот старых семейных преданий, скрежет
мёртвых научных основ.
А забор не велик и не нов:
было, будет…Придёт и разбудит,
Лоб разгладит и мысли остудит,
И заполнит тебя до краёв.

Пока ты думал, что со мною делать,
Я чувствовал. Сначала боль и страх,
Потом спокойствие, расслабленность и радость!
Я снова вне твоих чудесных мыслей,
Где не было меня и до того, как я пришёл,
И не было тогда, когда ушёл.
Хотя тебе казалось – был всегда я
И даже никуда не ухожу.
Как хорошо, что я того не знаю
Что знаешь про меня лишь ты один.

Мы так привыкли выживать, что жить совсем не успеваем.
И груз оценок и надежд на всё на свете надеваем.
Не устаём искать подвох во всём – и данном, и не данном;
Гореть, болеть и умирать в самокопаньи непрестанном.
Делить на зло и на добро в угоду славным и хорошим.
Не быть, не сметь, не разрешать… – О, чорт! Как много «не» мы можем!
– Я выжил, Боже! Что теперь?
– Теперь живи.
– А как?
– Дурак!
Глядишь на стену – видишь мрак.
Смотри не свет – увидишь дверь.

– Я не знаю, что есть любовь.
– Ум к незнанию приготовь.
Лишь не зная, легко принять.
Лишь не требуя, можно взять.
Без надежды, без страха верь —
и увидишь сначала дверь,
а потом разглядишь, что нет
даже стен – только белый свет:)

– Я люблю тебя наполнять!
– Кто здесь? Господи, ты? Опять?!
– Формулируй точней, балда:
не опять, не теперь – всегда!

– Как же здорово ощущать!
– Кто здесь? Господи, Ты? Опять?!!
– Формулируй точней, балда:
не опять, не теперь – всегда!

Не закончится и не начнётся
то, что вечно со мной остаётся