Дмитрий Семишев - Где смех, а где и грех. Стихи и рассказы

Только люди лишь злословят
Всё глупей день ото дня…
Ничего нет бестолковей,
Чем пустая болтовня!

Камешек в ботинке

Шагал я мирно по тропинке,
Точней сказать, так еле плелся,
И вдруг почувствовал – в ботинке
Невесть как камешек завелся.

И не особенно мешает,
Ведь вровень камешек песчинке,
Но все же как-то раздражает,
Болтаясь, черт возьми, в ботинке.

Не обращать вниманья можно,
Когда б я занят был бы делом,
Или идти чуть осторожней,
Чтобы под пятку не влетел он…

Но мыслей ровное теченье,
Тот камень все-таки нарушил,
Своим нахальным поведеньем
Как будто плюнул он мне в душу.

Остановиться б, снять ботинок,
Да бросить камешек на волю,
Но то ли кто толкал в загривок,
То ль мыслями был занят, что ли?

Шагать я продолжал упрямо,
Смирившись с этой тяжкой долей,
И с неудобством, и с изъяном,
И с камешка недоброй волей…

О, сколько в нашей жизни чудной
Таких досадных мелочей!
Избавиться от них не трудно,
Кичась победою своей.

Но в легкости победы мнимой —
Самим себе чтоб не соврать —
Становимся ли мы счастливей?
Коль по большому счету брать!..

Колхозник и физика

Из формулы «Энергия равно mс 2»
Я для себя житейский сделал вывод,
Что по большому счету ей никто не рад,
И без нее жить даже проще было б!

Ну в самом деле, что нам от того,
Что скорость света умножается на массу?
Нам что, доход какой-то это принесло,
Иль денег больше привалило в кассу?

Что, урожай добавится в сто раз,
Коль набуровить в формулу такое?
Да нет, скорей наоборот как раз —
Лишились сна теперь мы и покоя.

Я спать ложусь, но чудится вдруг мне,
Что если «с» квадрат свой потеряет,
Так сразу мир окажется во тьме,
И масса без энергии растает.

А масса – это хлеб, картошка, огурец,
И что на что умножено в них, кстати?
Во сне Эйнштейну говорю я: «Молодец!
Но нам квадрат твой никуда не катит!»

И что с того, что есть «mc 2»?
Какое это принесло нам благо?
Ответ один. И я скажу вам так:
Квадратно-гнездовым садить картошку надо!

Моя мечта летит над головой,
Моя мечта, что с детства была свята,
И вряд ли мне угнаться за тобой,
Когда и жизнь уж катится к закату.

Моя мечта вся в искорках огня,
И высоту все набирая, набирая,
Все дальше улетает от меня,
И обо мне, конечно же, не зная!

Достигнув небывалой высоты,
Моя мечта вдруг стала искрой Божьей,
Нам для того, верно, и даны мечты,
Чтоб видеть грань меж правдою и ложью.

Ложь – это предательство мечты,
А правда – чтоб всю жизнь к мечте стремиться,
Но даже если не достиг чего-то ты,
Так ведь хотя бы вниз не опустился!

Город тихо исчез, растворившись в тумане,
Будто просто устал он от жизни земной,
Только слышно как дождь барабанит по раме
Проливной, проливной, проливной.

В запотевшем стекле разглядеть я пытаюсь,
Хоть намеки на город, на облик его,
Но в туманной той мгле уж совсем не осталось
Ничего, ничего, ничего…

Но другой стороной той же самой медали,
Словно верные князя тумана пажи,
На ослепшем окне появляться вдруг стали
Миражи, миражи, миражи.

Вот я снова ребенком босыми ногами
По нескошенной утром травы полосе
То бегу как шальной, то степенно шагаю
По росе, по росе, по росе.

Разбрелось по полям стадо диких оленей,
А по небу летит гордый клин журавлей,
Призывая с небес нас подняться с коленей
И идти все смелей, и смелей, и смелей.

Где-то в небе ночном вдруг мечта воспарила,
И Луна, умываясь росинками звезд,
Ту мечту в темноте разглядев, подхватила,
За собою зовет, и зовет, и зовет.

Только плотный туман спутал все наши карты,
С безразличием смерти он встал, как стена,
И окутал весь мир своей мокрою ватой —
Тишина, тишина, тишина.

То ли тяжкие тучи на землю упали,
То ли город, поднявшись, ушел в облака,
Но дома с облаками едиными стали
На века, на века, на века.

Все слилось воедино – земля с небесами,
В запотевшем окне лишь одни муляжи,
В бледно-сером тумане мы стали и сами
Миражи, миражи, миражи…

Моя земля

Россия, хоть и велика,
Но вся она моя, родная,
Хоть рядом, хоть издалека,
Люблю от края и до края!

Родной есть город у меня
Он дорог мне, и я не скрою —
Мы все в нем как одна семья,
Объединенные землею.

Еще есть мой родимый дом,
Что с огородом и тепличкой,
И мне тепло, уютно в нем,
А главное – что мой он, личный!

Но есть хапуги на земле —
Те всё гребут себе поболе —
Их жадности предела нет
Против людской и Божьей воли.

Но сколько денег не имей,
Гектаров в выписке реестра —
Навек останется твоей
Земля лишь в два квадратных метра!

Как жаль мне, дед, что ты погиб на фронте
За четверть века до моей любви,
Но все твердят, что вот похож я, вроде,
На твой портрет на стенке у двери.

Как жаль мне, дед, что мы не поболтали
О пустяках, о вечном, о войне,
И на рыбалке дни не коротали…
Лишь твой портрет сегодня на стене.

Тайком от всех я часто представляю,
Как эти годы ты прожить бы мог,
И как тебя я крепко обнимаю,
Твоей избы переступив порог.

Как жаль, что я любви своею светом
Тебя сегодня не способен одарить,
И не спросить мне у тебя совета,
Как быть порой и как мне дальше жить.

И было б многое, наверное, иначе,
Когда б ты рядом был, а не во сне,
Но знаю я, приносит мне удачу
Твой добрый взгляд с портрета на стене!

Седьмое ноября

А помнишь, друг, седьмое ноября
Далекого семьдесят восьмого года?
Был красным этот день календаря,
Шла демонстрация. Плевать, что непогода!

Мороз за двадцать, по колено снег,
А мы в руках держали транспаранты,
Такая вот зима бывает раз в сто лет,
Но согревали нас кремлевские куранты!

Гремела музыка, вздымая настроенье,
И вдоль колонны мчался с флагом всадник,
Народ хмелел. Не от вина – от единенья,
И разгорался в душах настоящий праздник!

И в каждом доме накрывали стол,
Шли в гости и общались с упоеньем,
По телевизору парад военный шел,
Все были счастливы великим единеньем!