Шахри Даниялова - Шкатулка для Солнечных Зайчиков. Или приключения Камиллы в Стране Зодиака

В следующую секунду ему пришлось пригнуться. Из-под потолка низвергся поток ромашек. Они мгновенно сделали комнату похожей на заснеженную долину. Нет, это просто чепуха какая-то, подумал видавший виды Звездочёт. А Летящая, где же она? Только бы бедняжка не заблудилась в Коридорах Времени! Он громко позвал звёздочку и торжественно, насколько это было сейчас возможно, призвал избранника Предсказания в третий, заключительный раз:

– Veni, Ca- mo -mil-la!

Ливень из ромашек заслонил ему глаза. Они рушились на него нескончаемым потоком, падали на книги, сыпались на пол, валились прямо на горящие свечи. Звездочёт едва успевал смахивать цветы, чтобы не случилось пожара. К счастью, всё обошлось, и вскоре до него долетело диньканье Летящей. Так-так, звёздочка вернулась. Хоть одна хорошая новость.

Ромашкопад, наконец, прекратился, и всё стихло. Даже свечи больше не потрескивали капризно, а горели плавно и ровно, как никогда прежде. Звездочёт не обратил на это внимания. Он устало рухнул в кресло, сбросив с него цветочный холмик. У него не было сил. И не было больше надежды. Вокруг медленно оседали ромашки. Да их тут полно, сотни, а может, даже тысячи! Ну и как обнаружить среди сотен одинаковых цветов ту самую, единственную, которая спасёт Страну Зодиака? Многолетние труды оказались напрасными.

Он с ненавистью посмотрел на бесполезные растения. Обычно так радующие глаз белоснежные лепестки и яркие, как солнышко, озорные жёлтые сердцевинки сейчас только злили и раздражали. Звездочёт размахнулся и принялся стряхивать со стола груды цветов, освобождая хрустальный шар. Когда он достал его из-под цветов, расплывчатые галактики внутри хрусталя мерцали ярче, чем когда-либо прежде. И это он тоже счёл дурным предзнаменованием.

– Вот и конец, – проговорил он упавшим голосом. – В мире больше не осталось волшебства, и я ничего не смогу исправить, ничего.

Он печально опустил голову, но тут же испуганно вскинул её, вздрогнув от неожиданности. Его чуть ни оглушил радостный звонкий детский крик, вдруг наполнивший библиотеку.

– Ура-а-а-! – отчаянно и весело кричал, нет, вопил кто-то позади него. – Сбылооось!

Звездочёт обернулся и замер в недоумении. Позади кресла на него таращилось восторженными карими глазками и радостно вопило НЕЧТО. Какой-то сугроб из ромашек! С ладошками и кареглазым детским личиком.

– Сбыло-о-ось! – кричал сугроб. – Урааа! Скааазка!

Камилла глядела на Звездочёта из груды цветов. Вид у неё был самый счастливый. Улыбка до ушей, глазки-щёлочки, а из них словно искры блещут! Тут бы бедняжке и вспомнить о правилах этикета (уж поверь, это никогда не лишнее, а в данном случае было просто необходимо). Но Камилла пребывала в таком радостном волнении, что совсем позабыла о правилах приличия. И вместо того, чтобы представиться или хотя бы поздороваться, она возбуждённо затараторила:

– Ах, я и не знала, что из наших часов есть потайной ход! Ой! Какие у вас потолки высоченные! Ух ты, сколько книг! А вы давно в наш дом переехали? Это же добрая сказка, да? А эльфы здесь есть, правда? А приключения будут, весёлые? А чудеса, сказочные? А вы волшебник? А волшебная палочка у вас есть? А сказка уже началась? Я всегда знала, что чудеса существуют! Я же верила в это всю свою жизнь, всю жизнь!

Видавший виды Звездочёт вгляделся в непонятное существо. Лицо учёного выражало одновременно негодование, беспомощность, изумление и ужас. Затем он встрепенулся, немного собрался, с подозрением прищурился и осторожно спросил:

– Вы… ты… кто?

Вот уж тут бы Камилле точно следовало представиться (это избавило бы Звездочёта от лишних хлопот и волнений, а меня от лишней главы, но я обещал излагать всё честно и правдиво). Так вот, вместо того, чтобы наконец назвать своё имя, девочка весело и беззаботно взмахнула ладошками и заявила:

– Ой, да я и не знаю, кто я теперь! По-моему, сейчас я совсем не я, а какое-то чудо-юдо в ромашках. Вы только гляньте! А? Ну просто какая-то ромашковая девочка! – и она рассмеялась и принялась стряхивать с плеч и головы бесчисленные цветы, постепенно выбираясь из стога.

А смех у Камиллы, я уже говорил, какой – не было ещё случая, чтобы окружающие не заулыбались бы добродушно, услышав, как эта девочка смеётся. Не было. И вот есть. Звездочёт не улыбнулся. Он помрачнел, затем побелел, потом побагровел, и когда стало окончательно ясно, что перед ним Самый Обыкновенный Ребёнок, он позеленел.

– Как?! Почему? – охнул Звездочёт и с такой силой грохнул по столу кулаками, что хрустальный шар подпрыгнул на месте, и крошечные галактики задрожали в нём, как пузырьки в желе, а огоньки свечей на столе тревожно запрыгали. Летящая и вовсе подскочила и засуетилась, как мошка.

Камилла никак не ожидала такого приёма. Она молча уставилась на незнакомого волшебника. Она вовсе не собиралась отступать от своего решения путешествовать по сказке, даже если волшебник сегодня не в духе, и цвет его лица меняется, словно у взбесившегося светофора. Главное, чтобы сказка была интересная и неожиданная.

Её упрямый и требовательный взгляд ещё больше разозлил Звездочёта. Он топнул ногой, отчего бубенцы на ботинках жалобно звякнули, и прокричал:

– Спать должны дети по ночам! Спааать!

– А сказку? – невозмутимо потребовала Камилла и напомнила, яростно кивая: – Я задула все свечи разом, и поскольку вы волшебник…

– Волшебник?! – прокричал Звездочёт и вдруг сник. Он вдруг закрыл лицо руками и разочарованно пробормотал: – Никакой я больше не волшебник. Я всего лишь Звездочёт. И то, никудышный.

– Ой, я же так сразу и подумала! – живо отозвалась девочка и тут же спохватилась и заговорила скороговоркой. – То есть, не то, что вы никудышный… а наоборот, очень даже кудышный! То есть, ну, у вас такой наряд! Просто загляденье! Я так и представляла себе настоящих звездочётов. Ах, вот бы такой костюм в школу на хэллоуин! Все бы умерли от зависти, какая красота, и как всё по-настоящему, по-сказочному!

Звездочёт поймал себя на мысли, что испытал секундную гордость за своё вычурное облачение. А ведь эти нелепые обновки ещё минуту назад вызывали у него негодование. Это обстоятельство его окончательно доконало. А девочка всё не замолкала.

– Ох, я забыла, простите. Как невежливо с моей стороны! Я ведь даже не представилась, а ещё в сказку собралась! Вот верно меня торопыжкой называют. Не всегда, – честно добавила она, – но иногда я и впрямь такая торопыжка! Но я сейчас всё исправлю, – она сделала паузу и, наконец, попыталась представиться. – Здравствуйте, меня зовут Ка…

– Не имеет значения, как тебя зовут! – Звездочёт схватился руками за голову и закачался из стороны в сторону, повторив чуть ни по слогам. – Это… не имеет… никакого… зна… че… ни… я!