Валентина Спирина - Литературные страницы 5/2020. Группа ВКонтакте «Стихи. Проза. „Интернациональный Союз писателей“»

Они буквально слетели по лестнице вниз, стараясь смешаться с людьми. Стало приходить сознание того, что вода попала на сидящих внизу людей и могут начать поиски нарушителей.

Друзья разволновались, Лева чувствовал как громко стучит и рвется наружу у него сердце, пытаясь раздвинуть грудь. Рядом пылало лицо Максима, он тоже задыхался.

– Бежим, за колонну. – не в силах говорить громко прошептал он.

Там они обнаружили мягкий небольшой пуф, на который упали и сидели молча громко и глубоко дыша. И неясно было отчего они были возбуждены больше от «стрельбы» или переживаний театрального действа.

– А если найдут? – немного успокоившись, спросил Максимчик.

Лева молчал. Он не знал, что можно ответить, так как даже не знал что бывает за такие проступки.

– Ты тоже кричал? – спросил Максим.

– Да.

– Жутко было.

Внезапно перед ними на бегу остановилась одноклассница:

– Вот, вы где? А вас уже Нина Антоновна ищет.

– Зачем? – хором спросили друзья и переглянулись.

«Все-таки, узнали обо всем.» – промелькнуло у Левы.

– Как зачем? Домой пора. Все уже оделись, вас ищут. Пойдемте быстрее

Лева почувствовал как уходит напряжение и появилась какая то слабость в конечностях. Вставать не хотелось, ощущение того, что их не заметили в содеянном принесло чувство внезапно наступившего успокоения.

– Ну что же вы сидите? Я сейчас все Нине Антоновне скажу.

– Идем, – хватая за руку Леву быстро проговорил Максим.

Ребята подошли к гардеробу, где их уже ждала классный руководитель:

– Одевайтесь быстрее! – немного нахмурившись, стояла Нина Антоновна в ожидании.

Ребята быстро протянули свои номерки гардеробщице, та едва заметно улыбнулась, уходя за их куртками.

На улице стояли одноклассники.

– Вот они! Вы где были? – раздалось со всех сторон.

Друзья не отвечали, лишь отмахиваясь.

– Все на месте? – спросила Нина Антоновна.

– Да, да, да. – вразнобой отвечали ученики.

– Тогда идем.

Был уже глубокий вечер. Красиво горели фонари на улицах. Машин было немного, также как и, прохожих. Иногда только встречались пары разного возраста в парке возле театра и на улицах вдоль него.

Но тогда ребята не думали о составляющих процессах таких прогулок имя которым – Любовь. Им казалось, что им до нее еще далеко.

Было простое ощущение тепла, когда бурные переживания вечера отошли в сторону, оставляя место для простой красоты вечерней природы, города и доверчивых отношений со своим классом. Что все вместе составляло какую то целостную картину,, которая складывалась в душе каждого. чувство внутреннего тепла от прочтение

Перед сном на Леву нахлынули воспоминания об опасности, которая могла им грозить за их «театральную стрельбу». Все-таки может быть, и театра сообщат в школу завтра? Не верилось, что они могут остаться безнаказанными.

Нахлынувший волнами сон, не дал больше переживать. А утро следующего дня было таким прекрасным, что беспокойные мысли даже не достигая своей цели, не могли зацепиться. Хотелось только хорошего.

И уже на перемене в школе, в укромном месте-на лестнице на чердак, воспоминания о прошедшем вечере уже окрашивались в разговоре в более яркие цвета: становилось задорно. Уже со смехом вспоминали как открыли «стрельбу», кричали от страха от театральной концовки, но вскоре веселье сменилось надавившей тяжестью от проступка и ребята замолчали.

– Может, все таки, узнают как-то и сообщат в школу? – нарушил тишину Лева.

– А может, в темноте они вообще не поняли что к чему? Или подумали, может так оно задумано?

– Скажешь, тоже… – протянул Лева.

Прозвенел звонок на урок, и, нехотя, они спустились в коридор: шум спешащих на занятия учеников, вырвал из состояния глубоких переживаний и друзья также поспешили в класс.

Только впоследствии, Лева уже услышал выражение о том, что если в начале спектакля на стене висит ружье, то оно должно обязательно выстрелить в конце.

Он не запомнил ни названия спектакля ни автора произведения. Но, может театральный случай как-нибудь столкнет его с этой постановкой? Смогут ли там, с таким же ужасом происходящего, воссоздать такое же действо как в том, театре детства?

Увлекшись воспоминаниями, Лева немного оторвался от окружающего его пространства жизни.

Он, вдруг почувствовал, словно, ревность к приходящим в этот сад на грядущее представление, и хотел, было побежать к кассам. Но, очнувшись, увидел перед собой велосипед и решил в этот вечер побыть обычным наблюдателем за театралами. Как это выглядит со стороны? Ведь каждый приходит по-своему, с личными ожиданиями от предстоящего.

В театр ведь приходят с настроением и для настроения. Это некая пища для души. Маленький праздник умиротворения посреди бушующей стихии ежедневной действительности.

Уже к театру люди подходят, открывая свои души. Само чувство озаряет их лица словно кто-то провел кисточкой света по ним, от чего они становятся особенно чистыми и краски изнутри начинают особенно ярко выступать, закрашивая следы усталости, угрюмости, тоски: и лица оживают в расцвете. Так наверное, дает о себе знать душа, когда ее не сжимают внутри тиски страха, стеснения открыться миру, который неизвестно как среагирует на внутреннее откровение. Всегда люди перед началом спектакля были, словно, в ожидании некоего торжества, чуда, подарка.

Вот мимо него прошла стайка девчонок: нарядные, с цветами, подпрыгивая от тихого возбуждения и негромко пересмеиваясь.

На соседней скамейке устроились довольно важные и наверное, видные, две дамы, которые принялись что-то между собой обсуждать, то и дело оглядывая все вокруг и нет-нет кивая в сторону чем-то заинтересовавших их субъектов. Затем они достали небольшой сосуд, напоминающий железный термос и стали наливать себе в стаканчики.

«Да…» – подумал Лева, – «дамочки искушенные.» Он уже слышал выражение о том, что настоящий театрал приносит с собой собственные бутерброды и коньяк.

Поначалу это показалось ему странным, но впоследствии, он думал, что это именно тот признак чувства некой принадлежности слития с театром когда ведешь себя как дома никого не стесняясь, а даже наоборот, показывать, что здесь тоже твой дом, – когда душа уже принадлежит театру как части собственной жизни.

Люди стал потихоньку заходить внутрь. Да, все равно, думал Лева, начнут с опозданием, впрочем, как всегда. Он не мог припомнить ни одного представления, которое началось бы вовремя. Это его успокаивало в тех случаях, когда приходилось опаздывать.

Когда уже сад почти опустел, Лева посмотрел на часы – без пяти… Оставались лишь немногочисленные парочки перед входом в театр обсуждая что-то между собой и поглядывая на запястья.