Владимир Халтурин - В любви и страсти. Личные испытания

Разговор со мною не заводит…

Отчего желаний вихрь кружит

В осени желтеющей листвой,

Отчего звезда твоя грустит

В небе над моею головой…

Но берёза над моим окном

Девичьей и нежной белизной

Вновь напоминает о тебе,

О минувшей радости с тобой.

Вновь я слышу в трели соловья,

В шуме ветра, в отголосках грома,

В каждом звуке слышу я тебя,

Что со мною нынче не знакома…

Что явилась на мгновенье и ушла

В зарево вечернего пожара,

Что зачем-то в жизнь мою вошла

Молнией сердечного удара!

На бруклинском мосту

Тебя я потерял,

Исчез в тумане

Силуэт твой строгий.

На бруклинском мосту

Тебе «Люблю» кричал,

И умирал,

На каменной дороге!

Америка, раздвинь свои мосты!

К чему всё это светопредставленье:

Гигантские строенья, как хвосты

Воскресших чудищ, брошенных в сраженье…

Ветра пронзают железобетон,

Как зубочистка сэндвич протыкает,

И, в ненасытный воющий Гудзон

Все небоскребье медленно сползает…

Колотят волны тяжестью свинца,

И набережных камень разбивают…

А молнии – у самого лица

Разрядом моё сердце оживляют…

Как я кричал,

Люблю тебя, – кричал,

Душа прощалась,

Устремляясь к Богу!

Но молнии

Живительный разряд

Её вернул…

На прежнюю дорогу!

На воде ещё холодно,

ночь, луна…

Ты стоишь у окна

и рисуешь

мысленно встречу со мной

на планете Земля…

Эта гладь реки

за окном,

отражает фрагменты

былого…

Как же много там было

любви,

ею грезим мы снова

и снова.

И на лунной дорожке

кресты, купола,

перебежки в пути,

остановки,

наши чувства

и наши слова

откровенья,

желанья, концовки…

И начала…

Повсюду начала… Вперёд

пробивается лучик

сквозь тучи

все вбирает вселенной

ночной океан

и дорога становится круче…

Отчего же так тихо,

минута к минуте,

как молекулы,

бьются, чеканят…

Ты стоишь у окна,

я ловлю на лету

твои слёзы

мой разум туманят…

Скоро все зацветёт,

скоро будет тепло

и судьба нас утешит,

я знаю…

А пока я сжигаю

былого мосты

и за всё этот мир

прославляю!

На коленях твоих – амур,

Раскрасневшихся щёчек булочки.

Он, как кошечка: мур и мур,

И всё льнёт к тебе, глупой дурочке.

Улыбаешься ты малышу,

Непорочною девой с картины,

Умиленный, смотрю и прошу:

Не ходи ты по краю трясины!

Ты сказала: Не нужен никто!

Ты вся гневно-кипевшая только,

Укрываешь ребёнка в пальто…

И не знаешь, продержишься сколько…

Только завтра отправимся в пляс,

И позёмка на солнце растает,

Оттого-то Всевышний нас,

Чудаков безрассудных, знает!

В одиночестве – холод и мрак,

Не ходи, не ходи в одиночку!

Слово странное, видимо, – «брак»,

Только вот родила бы ты дочку!

Чтоб услышана мною была

И понятнее стали рассветы!

Часто жизнь хладнокровно лгала

И на «встречке» бросала в кюветы…

Ах, мой маленький нежный зверёк,

Моё солнце, любимая Муза,

Посмотри, в этот яркий денёк,

Жизнь – награда нам, а не обуза!

И вдвоём нам ничто нипочём.

Не столбы, не кресты, не ухабы.

Мы идём, мы летим, мы вдвоём!..

Пусть завистников мучают жабы!

Пусть весь мир утопает в цветах,

В хороводе пусть прыгают дети!

Предки, лёжа в унылых гробах,

Пусть спокойней вздохнут – на том Свете!

Только б силы хватило Любви,

Только б вновь не замаяли дрязги!

И, сбежав от бесплодной тоски,

Очутились бы снова мы в сказке!

И сердца положив на алтарь

Нашей жизни и новому чувству…

Станет мягче калёная сталь —

Оружейного дела искусство!

Так держи на руках малыша!

Будет всё, только Верь в наше счастье!

И воспрянет больная душа,

Победив лихолетья ненастье!

На коленях твоих – амур,

Раскрасневшихся щёчек булочки.

Он, как кошечка: мур и мур,

И всё льнёт к тебе, глупой дурочке.

Улыбаешься ты малышу,

Непорочною девой с картины,

Умиленный, смотрю и прошу:

Не ходи ты по краю трясины!

Ты сказала: Не нужен никто!

Ты вся гневно-кипевшая только,

Укрываешь ребёнка в пальто…

И не знаешь, продержишься сколько…

Только завтра отправимся в пляс,

И позёмка на солнце растает,

Оттого-то Всевышний нас,

Чудаков безрассудных, знает!

В одиночестве – холод и мрак,

Не ходи, не ходи в одиночку!

Слово странное, видимо, – «брак»,

Только вот родила бы ты дочку!

Чтоб услышана мною была

И понятнее стали рассветы!

Часто жизнь хладнокровно лгала

И на «встречке» бросала в кюветы…

Ах, мой маленький нежный зверёк,

Моё солнце, любимая Муза,

Посмотри, в этот яркий денёк,

Жизнь – награда нам, а не обуза!

И вдвоём нам ничто нипочём.

Не столбы, не кресты, не ухабы.

Мы идём, мы летим, мы вдвоём!..

Пусть завистников мучают жабы!

Пусть весь мир утопает в цветах,

В хороводе пусть прыгают дети!

Предки, лёжа в унылых гробах,

Пусть спокойней вздохнут – на том Свете!

Только б силы хватило Любви,

Только б вновь не замаяли дрязги!

И, сбежав от бесплодной тоски,

Очутились бы снова мы в сказке!

И сердца положив на алтарь

Нашей жизни и новому чувству…

Станет мягче калёная сталь —

Оружейного дела искусство!

Так держи на руках малыша!

Будет всё, только Верь в наше счастье!

И воспрянет больная душа,

Победив лихолетья ненастье!

Мне не хватает слов и радости,

Когда ты, словно невзначай,

Пройдёшь или, одним движеньем,

Мне осветишь дорогу в Рай.

Я весь твой до конца, до капельки,

И что мне беспросветный Ад,

Когда в глазах твоих читаю я:

Пусть катится всё наугад!

Пылай, душа моя, пылай,

Весь мир горит в огне!

Ты – вечность для меня,

Мой путь к одной тебе.

Ты делаешь лицо, стараешься,

А я куда-то вдаль кричу:

Весь мир на жизнь благословляю,

Неся горящую свечу!

Мой сон угарный нескончаем,

Судьбе зароков не даю…

Но, каждый раз себя теряя,

Тебя мгновенно нахожу!

Пылай, душа моя, пылай,

Весь мир у ног твоих!

Ты – вечность для меня,

Ты – мой последний стих!..

Романтический вопль.

(Апофеоз)

Нет, я не искал порока

В твоих словах, я лелеял

Мысль, что нет совершенней —

Тебя. Я – слепец и глупец!

Испуганно бьётся штора —

Счастье изменчиво скоро:

Вслед за молчаньем – лавина,

Колдует языческий жрец.

Чернильная лава стекает

И птицы гогочут мерзко,

Как в море в начале шторма,

Ликуют, стихии назло.

И трубные звуки сверху

В песок расшибают стёкла,

Так грузное тело измены,

Вдруг, в сердце, кинжалом, вошло…

Бездонных морей качанье

Вспьянило глубинную рану,

Истерзанной бурей птице,