Апельсиновый Сок - О движении ангелов

Первомай будет днём погребения
Тех людей, что жестоко убью я.
Ведь я очень хочу слышать твой милый смех,
Чтобы мой Геноцид и Войну я не к спеху
Завершил до 4-го Июля…

Посвящено А. Я.

Возлюби свой поводок,
Если он не сильно давит,
Наше Время не убьёт,
Ты откупишься деньгами.

Сколько раз через зрачок,
Проникая в подсознание,
В кровь впускало холодок, —
Ты дрожал в его сиянии.

Доставай же кошелёк
И осуществи желание.
В Наше Время ты бы смог
Победить его влияние:

Либо палец на курок,
Либо горькие скитания.
Либо грешник, либо бог,
Либо жертва истязания.

Наше Время знает толк
В сладких нежных наказаниях:
Тебя сбивает плетью с ног,
Сейчас с тобою поиграют.

Наше Время даст урок,
В кровь навеки проникая:
Знак тебя к себе влечёт
Своим нескромным обаянием.

Оно положит сладкий мёд
В твои уста «в одно касание»,
Все, что имел ты, отберёт,
И ты пройдёшь через изгнание.

Когда же снова позовёт
Тебя к себе на воспитание,
Едва ли ты поймёшь, что лжёт
Оно во благо процветания.

1
Улетал самолёт мой, я плакала
И мечтала о том, чтобы кто-нибудь
Повлиял на такое решение:
Я ушла от него так стремительно.
Разлюбили мы враз одинаково,
И лечу в самолёте я по небу.
В этот раз не просил он прощения,
И любви уже не было, видимо.

Я боялась, что против меня пошло
Время медленным ходом мучения,
Сотни раз в сожалениях каялась,
А потом понимала, все кончено.
Я же знала, что мне назло,
Оправдав все мои подозрения,
Делал все, что мне очень не нравилось
И к чему я была неустойчива.

Он так искренне ждал продолжения,
Чтобы жизнь утопить в терпкой горечи,
Чтобы свет погасить в нашей комнате,
Усыпить недоверие в праздности.
Много раз я глазам его верила
И прощала, едва успокоившись,
Ведь в любви, где нет света, лишь в темени
Мы находим себя в безопасности.

2
Самолёт мой летел тёмной ночкою,
И обиду трясло в турбулентности,
Жаль, билет не включал воздаяния
За всю боль, нанесенную играми.
Он выстраивал деяния цепочками,
Будто раны мои были ценностью,
Видно, ждал моего привыкания,
Что любовь кожу дразнит, как иглами.

Многократно искал оправдания,
Как туман, погружая нас в прошлое,
Вскользь внушая вину, что был вынужден
Лишь на время пропасть от меня.
Попрекал меня честным признанием,
Что скрывало внутри нечто ложное:
Словно вирус из слов в нём был вымышлен,
Вечной едкостью зла опьянял.

Понимание этого ужаса
Заставляло меня леденеть,
Стюардесса спросила меня с безразличием,
Почему я в слезах и чего я боюсь.
Самолёт мой над городом кружится,
Ждёт, когда и куда ему сесть,
Перед этим успеть бы былое всё вычеркнуть,
Чтобы больно не делала грусть…

Искра тонет в пламени
Звёздными парадами,
Рвутся ткани времени,
Чувства водопадами.
Тишина полночная,
Оттолкнусь от бездны,
Наша связь порочная,
Перезвон чудесный.

Оброню нечаянно,
И мы приближаемся,
В страхе неприкаянном,
Как в воде, купаемся.
Цепи сковывают нас,
Разольюсь эфирами,
Пролетает еще час,
Светимся сапфирами.

Золотые лепестки,
Месяц на раздумия,
Ядовитые ростки
Яркого безумия.
В тишине ты сделал шаг,
Расшифруй послание,
В море светится маяк,
К черту отрицания.

Пламя разгорается,
Сердце замедляет стук,
Время распадается
Под движением твоих рук.
Дождь деревья всколыхнёт,
Точными разрядами,
Начинаем наш отсчёт,
Как цветы, триадами.

Не допустим в кожу яд,
Отмеряем числами,
Солнце выйдет на парад
И наполнит мыслями.
С белых яблонь только дым,
И сердечко тикает,
Мотыльком летишь ночным,
Кто-то в бездну прыгает.

Золотые лепестки,
Месяц на раздумия,
Ядовитые ростки
Яркого безумия.
В тишине ты сделал шаг,
Расшифруй послание,
В море светится маяк,
К черту оправдания.

1
Я часто думаю, что Падший Ангел
Был очень близок к истине Небес,
Что в прелести греховной нимфоманки
Скрывается ее невинный крест.
В тяжелом наказании за нечто высшее
Я вижу сладкий терпкий мазохизм.
Когда была моя дорога солнцем выжжена,
Проникший в кровь мою взрастал снобизм.
Им я хотела донести до всех и каждого,
Что разные причины носит смерть,
В подъезде дома моего пятиэтажного
Она сыграет скоро свой концерт.
Внесли меня в запретный список тех отчаянных,
Которые во всем коварство видят красоты,
Я никогда не пройду мимо неприкаянных,
В венки для них я соберу цветы.
Щенки, бывало, мне лизали пятки,
Но в дом свой я вольна их не пускать.
Они меня встречают на площадке,
От них мне, видимо, не убежать.
Я не смотрю на воспитание щенков дурное,
Всевышний сделал так, что они голодны.
Они блатные, лают под конвоем,
Пускают слюни под свои мясные сны.
Рождение святых всегда проходит мимо,
Лишь тьмой когда совсем покроются они,
Сгорают мёртвые, уходят в небо дымом,
По ним напрасно жжём мы вечные огни.
Меня змеей ужалившая вечность
Оставила отметину свою,
Нежнейшим ранам не дано запечься,
Мне будет страшно, но я все равно убью.

2
Меня звезда погладила по темени,
Перелила в меня крови большой объем.
Она кружиться позволяла мне вне времени,
Вот только мне всё было нипочём.
Я видела давно ушедших бледных,
Которые в раю покоя не нашли,
Богатств не сосчитать моих бессмертных,
И вот – меня в карете увезли.
Связали руки, надо мной смеялись,
Когда же в цель попала я слюной,
Страдания врачей усугублялись,
Схватившихся за сердце той весной.
Я никогда не брезгую трамваями,
В них вспоминаю я, куда бреду.
В них я на время словно пропадаю,
Словно перо от ангела в аду.
Встречая Зло на Витебском вокзале,
Его я в Кудрово закрыла на замок,
Его судила я на трибунале,
Пытала долго, как электрошок.
Затем пытала, чтобы Зло смеялось
И понимало, что его люблю давно.
Оно скрывалось, возникала жалость,
Помилование было к Злу применено.
Я жду, всё глядя в небо осторожно,
Не заберёт ли оно часть моей души,
Не будет ли пронзать покров мой кожный
Шприцом, меня до страха сокрушив.
Я этой радостью сыта по горло,
Не знаю, остановится ли сильный бред,
И поразит ли паразит стальные зёрна,
Которые произрастают, как рассвет.