Владимир Кучин - На улице. Стихи, памфлеты, шансон

Ветер юго-западный
Тучи смёл с небес,
Самолетик запросто
В небе чертит крест.

Уплывает буквица
На северо-восток,
Загадай и сбудется
Дай лишь только срок.

Это небо майское —
Сине-синева,
Это место райское —
Зелена-трава.

Переулок маленький
Чудом уцелел —
Домики, завалинки,
Сайдинг – новодел.

Эти чувства тонкие
Хочется хранить —
Знать – с родной сторонкою
Не порвется нить!

Знать – с родной сторонкою
Не порвется нить!

Бронза из меди и олова? Бросьте!
Не верьте в подобное слияние руд!
Возьмите их две одинаковых горсти,
И сплавьте в костре – не почтите за труд.

Не сплавились! Олово утекло белолицее,
А медь даже не стала мягка!
Так лед растворяет согласно традиции
Весной наша студеная река.

А нам не подвластны градусы, синусы,
Коротенький фут, поседевшая пядь,
В науку в юности хочется ринуться,
Но камень учений нам не поднять!

Проводишь, проводишь трудные опыты,
Кипит на спиртовке мензурка чувств.
А в результате – напрасные хлопоты —
Всё испарилось – на донышке грусть.

Тому кто расстрелян – не стоит бояться
Повешенным быть.
Тому кто расстрелян в неполные двадцать
Уже не любить.

Он был рядовым, а возможно сержантом,
Простым пехотинцем, а не адъютантом.
Расстрелян – за что же подобный почет?
Всего лишь простой комсомольский значок.

Но он не считался статистикой павшим,
Его записали без вести пропавшим,
Пропал весь его героический взвод,
Как будто ушел в бесконечный поход.

Никто не узнал как его расстреляли,
Такие дела.
И близкие люди об этом не знали,
Им весть не пришла.

В концлагере умер свидетель расстрела,
Солдатская книжка в пожаре сгорела,
И тело его до сих пор не нашли,
В болотах сырой Ленинградской земли.

Слышишь,
Сердце бьется?

Может-Быть!
Может-Быть!

И просторы
Неба?

Не-Спасти!
Не-Спасти!

И кусочек
Хлеба?

Где-Найти!
Где-Найти!

Подступает
Старость?

Не-Страшись!
Не-Страшись!

Мало
Дней осталось?

Это-Жизнь!
Это-Жизнь!

В этом что-то есть неотвратимое,
Надо было знать все наперед,
Девушка немножечко любимая
От меня тихонечко уйдет.

Маленький листок на подоконнике —
Нож направит в сердце – «Не звони».
Этот день как факт печальной хроники,
Стоит ли мне в памяти хранить.

Ночь пройдет, зажжется утро зимнее,
Пустота, бессмысленности пути,
Не смогу, как предлагали римляне,
Даже рубиконы перейти.

Нет препятствий – ничего не хочется,
Надо было знать все наперед —
Душу скрутит пытка одиночества,
И разрушит старый новый год.

Однажды испросить кастрюли
Зашел мулла к соседу в дом.
Кастрюльку выпросил с трудом,
И вот недели промелькнули —

Но делать нечего – назад,
Идет мулла, тому не рад.

И, предваряя брань соседа,
Мулла вскричал:

– У нас победа!
– Случились чудные дела!
– Твоя кастрюля родила!

– Бери себе ее с приплодом!
– И будь под Новый год с доходом!

Открыл кастрюлю – чудный вид
Кастрюлька – дочка в ней лежит.

Мулла соседу поклонился,
Сощурил глаз и удалился.

Минуло время, по весне
Опять идет мулла к соседу,
И просит:
– Дай, дружище, мне
– Котел, – его верну я в среду.

В четверг в слезах пришел мулла?
– Крепись сосед, такое горе,
– Котел твой помер! Нет котла,
– Покинул он мирское море.

Кричать, ругаться, стал сосед:
– Котлы не мрут, такого нет,
– Пойми мулла, я не осел!
– Верни, мулла, мне мой котел!

Мулла в ответ:
– Ты мне не веришь?
– Ты по себе всех смертных меришь.
– Твоя кастрюля – родила!
– Но ты оспорил смерть котла.

От автора.

Вот так рождались в мире фейки,
Они роились, их римейки,
Плодили множество кастрюль,
Кастрюли прочно входят в моду,
Кастрюли делают погоду.
Для них декабрь порой – июль.

Разоблаченья – бесполезны,
Кастрюли вечны и железны,
Им в помощь медные котлы,
Начищены и страшно злы.

Пора уж всех их переплавить,
И доле попусту не славить.

Перечитать Шекспира не зазорно,
Нам мнится – был он баловнем побед,
Прошло тому четыре сотни лет,
И, кажется, что прост его сонет —
Как в музыке – лишь бубен и валторна.

Мелодия и мерные удары,
На площади гавот танцуют пары,
Четырнадцать прочувственных шагов,
И встали вдруг, и ждут мелодий новых,
Которые зажжет волшебник слова,
Певец своих туманных берегов.

Он не оставил нам воспоминаний —
Лишь домыслы коммерческих изданий.
Цена им всем – потертый медный грош,
Так высока его творений планка,
Что нас не беспокоит их изнанка,
В них только золото – иного не найдешь.

Фактически пусты музеев залы,
Никто не сохранил оригиналы,
Написанные гением пера.
Забылись те, кто были им воспеты,
Красавицы, правители, клевреты,
Что было правдой у него, а что игра?

Загадок много у народов мира,
Одна из них – Уильяма Шекспира.

Безусловно – жизнь легка у богача,
И богач купается в шампанском,
Но во сне сидит он в доме арестантском
В полосатой робе на плечах.

А бомжара, в куртке взятой на помойке,
К вечеру потратив свой «доход»,
Пьяный спит себе на ближней стройке
И во сне рубает антрекот.

Вот такое уравненье шансов —
Кто-то в мире нефти и балансов —
Кто-то в баню не ходил лет пять.

Вроде бы один другого выше,
Но один с прицепом клал на «крыши»,
А другой решает – сколько «дать».