Владимир Холодок - Конец света. Пожили и хватит. Или… Весёлые шарики

Всё больше и больше
В политике секса,
Играют гормоны
От кобеля Рекса.

Сидел Саркози
На изящном балконе
И думал о друге своём —
Берлускони:

«Он маленький мачо
И старый развратник,
Но шустрый, как мячик,
И вечный, как ватник.

Я ростом побольше,
Он ростом поменьше,
Но он чемпион
По количеству женщин.

Да, Карла моя,
Как стерлядочка в кляре,
Она хороша,
Но в одном экземпляре.

А Сильвио с Руби
Тусил, из Марокко,
Я тоже хотел бы,
Но знаю – морока.

Я этих бесстрашных
Поклонников женщин
Готов уничтожить,
Ни больше, ни меньше».

И Прохоров первым
Попался в ловушку,
На всю в Куршевеле
Кутивший катушку.

А мстит Саркози
Беспощадно и строго:
Он жало вонзит
И прокрутит немного.

…Ну кто же не знает
Банкира Стросс-Кана? —
Тот водки не пил
До конца из стакана.

Когда у банкира
Гуляют деньжищи,
Он круче Шекспира,
Он – Принц! А не нищий.

И этот Стросс-Кан,
Воротила со стажем,
Решил в президенты,
Пусть Франции даже.

Летел в самолёте
В Нью-Йорк безмятежно,
И про Саркози
Отзывался небрежно.

В отеле разделся,
Красивый и голый,
Болтал перед зеркалом
Личным «приколом».

И эта пантера,
Как с пальмы свалилась,
С ведром и со шваброю
В номер ввалилась.

Стросс-Кан убегал,
Он запрятался в ванной,
Но всё же был пойман
Мулаткой незваной.

Вгляделся он в чёрное,
Милое личико,
И плоть заиграла:
– Какая техничка!

Проснулись инстинкты,
Набухло «изделие» —
Такая техничка
По кличке Офелия.

Реальность ушла
На такую дистанцию!
Забыл он про Фонд
И, конечно, про Францию.

И – гонки опять,
Но в обратную сторону,
А видеокамеры
Смотрят, как вороны…

Тюряга, залог
И ошейник на ногу.
Приходит Стросс-Кан тот
В себя понемногу.

И он вспоминает,
Бледнея, немея,
Офелию ту
Из далёкой Гвинеи.

Даёт он советы
Банкирам, пронырам:
– Оставьте для космоса
«чёрные дыры».

Читает Софокла,
На сон – Еврипида,
Боится всех баб
И возможного СПИДа.

Из женщин он чтит
Только Ангелу Меркель,
Её красота
Никогда не померкнет!

…Не парься, Стросс-Кан,
Ты не стал президентом,
Зато овладел
Всенародным контентом.

Навечно вписал
Своё имя в анналы,
Таких невезучих
Ещё не бывало.

А тех президентов —
Их было до чёрта,
Да всё позабылось,
И временем стёрто.

В бессмертие легче
Умчаться дуэтом:
Тристан и Изольда,
Ромео с Джульеттой.

А ваши дуэты
Ещё симпатичней:
Левински и Клинтон,
Стросс-Кан и техничка.

Обама подумал,
Купаясь в бассейне:
«Как это прекрасно,
Что нету Хусейна!
И нет Че Гевары,
Как это прекрасно!
… Но много осталось
Живущих напрасно.

К примеру, вот на фиг
Живущий Каддафи?
Живущий, ребята,
Без пользы для Штатов.
Да много ещё там
других кандидатов,
живущих совсем
бесполезно для Штатов.

Но мысли прервал
Неожиданный зуммер —
И новость! – бен Ладен
Давно уже умер.
Да кто ж его, гада,
Вот так надоумил?
Взорвал небоскрёбы
И, здравствуйте, умер.

Естественной смертью —
Какая подлянка!
И жил, наслаждался
В пещере, в землянке.
Ругался Обама
По-русски и матом,
Им так подобает,
Отцам-демократам.

Приказ лаконичен —
Врага откопайте!
И даже циничен:
А труп расстреляйте.

Но выдайте миру
Картинку другую —
Что взят с автоматом,
И помер вживую.

Аврал в Голливуде —
Из Белого дома
Заказ на блокбастер,
Как это знакомо!
Массовка, тусовка,
Актёры, солдаты,
Летят вертолёты —
Да здравствуют Штаты!

Бен Ладен Захвачен!
Бен Ладен расстрелян!
А, может, повешен,
Но точно – утоплен.
Отведал бен Ладен
Все виды кончины,
Возможно, не зная
Для смерти причины.

Уставший Обама
Сидел у камина
И думал о детстве,
Промчавшемся мимо.
Как лазил на пальму,
Бродил по откосам
И как в носорога
Бросался кокосом.

И девочек вспомнил —
Лауры, Мишели.
И вот докатился —
Все люди – мишени.
Да ладно бы это,
Вот врать неохота.
Но что ж тут поделать —
Такая работа.