Сергей Ходосевич - Хронометр-4. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича

Иди вперёд и не сдавайся!
Сжигай кострами, злые бури.
Иди вперёд, не сомневайся!
Разгонит сон тревогу будней…
Вперёд иди – не падай духом,
Крепи бронёю силу воли.
Расстелет явь нетленным пухом
В тропе скрывая ямы боли

Я лежу на мокром асфальте и наблюдаю за тем,
Как весёлые дети безумно играют в прятки,
Громко смеются, но кто мне ответит: Почему?
Этих детей наши улицы пережуют и высрут вон?
Загонят в бутылку и заставят пить самогон…
Вот мальчишки, что играют в машинки
И собирают вертолёты – модели.
Будут вскоре играть со стволами,
А девчонки убегут на «панель».
Вдруг кого-то отправят в «кресты»,
Психом станет вопить на луну.
А кого-то зарежут друзья,
Ну а кто-то пойдёт на войну.
Вот кого-то нашли в петле,
Он не заметил таблички: «Стой!»
С улыбкой кто-то сидит на игле,
Но с нами останется последний герой.
Не такой как вы,
Не такой как все,
Не такой как я.
Не такой как ты,
Не такой как мы,
Не такой как все…
Умалишённый и добрый!

Для них мир ничего не значит,
Жизнь забрала – всё, в чём нуждались
Им нечего терять – они обречены
Страдать, умирать за чужие грехи.
Зачем им грусть в душу сливать?
Зачем болью сердце стягивать?
Ведь это дети – наше будущее
Брошенные на произвол судьбы!
Они бродят по улицам, чтобы прожить
Они воруют деньги, чтобы поесть
Но а если тебе, так пришлось гнить
Cошел бы с ума, уничтожая честь
Зачем им грусть в душу сливать?
Зачем болью сердце стягивать?
Ведь это дети – наше будущее
Брошенные на произвол судьбы!

Я на крыльях любви снова к солнцу взлетела,
Грела в жёлтых лучах своё грешное тело.

Позабыла печаль притяженья земного.
Счастье было со мной, и его было много.

Листопадом ветра мои крылья стегали,
Я их спрятала в сердце, от ран сберегая.

Одеялом из листьев осень землю укрыла,
И спросила разлука: «Ну, и где твои крылья?»

Завихрились над саваном снежным метели,
Мы с тобой вместе с ними над миром взлетели.

В этом танце любви все разрушим преграды.
У любви два крыла – одному их не надо!

Прихожая в новой квартире помыта.
Зелёными были когда-то полы.
Вдали там теперь и стоянка открыта
Машин… поезда уже ушли.

В секцию номер четыре на дв'ери.
Дядька заехал с кучей детей.
Месяц он спал, не вставая с постели.
В пустой голове нет давно уж идей.

День не приходит, спит снова и снова.
Чакры открыты, в мозгу ничего.
Вечность и миг, ну что тут такого?
Слова по земле поползли уж давно.

…Поблёкла лужайка, скосили траву.
Луна солнца свет отражает.
Мальчишка стоит там один, наяву.
И взгляд свой к отцу устремляет.

Тот постарел, и ему не родной.
Громкий он, страшный, закрытый.
Чёлка упала седою волной.
Рубашка листками покрыта.

Сын побоялся дотронуться, взять
З«а ногу папку – мужчину.
Растроился, сник… ну что тут сказать.
И медленно кепку надвинул.

Оба стояли, не смели мечтать.
Обн'ялись, но как-то не крепко.
За смерть не хватаются, им ли не знать.
Они не красивы, нелепы.

Туман обволакивал папку опять,
И он оказался в низине.
Не надо бежать и сына искать.
Он знал, где сын будет отныне.

Не видит отец, что отрок стоит.
Глаза в небеса устремлённы.
«Плачь сколько влезет,» – ему говорит.
Мужчина стоял несмирённый…

Душу закрыл он, в квартире светло,
А сердце наполнено грустью.
Ему не понять, что спасенье ушло.
Бессонница ведь не отпустит.

Обшарпанный дом, грязный подъезд.
В подъезде зелёные стены.
Рядом шлагбаум и переезд.
Поезд машинам на смену.

В квартире под номером сто двадцать пять
Жила одинокая тётка.
Неделю совсем не могла она спать,
А мысли стучали так чётко.

Вот ночь наступила, не спится опять.
Закрыты глаза, снова мысли.
Мгновенье и время повёрнуто вспять,
И мысли в полёте зависли.

…Поляна зелёная, много цветов,
И солнце играет лучами.
Идёт по поляне девчушка из снов.
Ручонками тянется к маме.

Она молодая, та женщина – мать.
Тиха, миловидна, открыта.
Из – за уха выбилась чёрная прядь,
А платье цветами расшито.

Дочка уже дотянулась, взяла
За руку, женщину – маму.
Слегка улыбнулась и так расцвела,
Поправила быстро панаму.

Они побежали навстречу мечте.
За руки держась крепко – крепко.
Обе прекрасны в своей красоте.
За жизнь ухватившись так цепко.

Рассеялась дымка и женщина – мать,
Осталась одна на равнине.
Куда ей бежать и где дочь искать?
Не знает она и доныне.

Увидела мама, к ней старец пошёл.
Ему до земли поклонилась.
«Не плачь, дорогая, ей там хорошо!»
И женщина сразу смирилась…

Открыла глаза, кругом темнота,
Но радостно сердце забилось.
Она поняла, что уже спасена,
И в сладостный сон провалилась.

Липкий, вязкий, тягучий туман.
Поглотил с утра чудесный город.
Крыши видно или обман?
Город этот стар или молод?
________________________

Я проснулся… дышу… открываю глаза.
Вижу плохо, какие-то шоры.
Их наверно туман залепил, как всегда.
Так стараюсь открыть эти шторы.