Зоя Резанова - На перекладных – к себе. Книга 1

Русалочке пригрезилось земное,
Но лишь сирены освещали путь,
И воды мира обнимали, вторя:
«Ты – здесь, ты – дома, и другим не будет пульс.
Ни уговоры, ни проклятья чьих-то судеб
Не тронут, не коснутся – жизнь права.
Душа жива, пока ты ей наполнен,
Бескрайностью, и радуют места.
От вещих снов, от бурного веселья
Погоды ровным счётом нуль нулей.
И от букета юного поэта —
Годами он немолод, но душой.
Ты вспомни посох – огонёк держался.
С ним нужно в мире, по земле пройти,
Принять как есть, коль для чего-то взялся
Вести тебя, оберегая честь, достоинство —
что есть.
А есть всё то, что нужно здесь, не за границей.
Здесь, на Земле, не важны берега».
…Она – одна, лишь облетая птицей,
Ты взглядом обнимаешь: да, да, да…
И каждый холмик, каждую тропинку,
Речушку, речку, море, океан,
Народы, мифы, разные наречья
Понятие – в тебе, и ты есть Храм.
Не оценить, не удержать, всё чаще не понять,
Но прикоснуться хочется любому.
Весь мир людей он должен созидать
И приближать дорогу к дому.
Но не всяко «должно» могут понимать.

Сегодня бокал налила
За любимых, родных – за близких.
Я сказала почтенья слова
И – поклон до земли, очень низко.

Мы прощаем, прощения ждём
Непонятно зачем, для чего.
Для чего слог добра бережём.
Что храним, нужно просто отдать,

Согревая других жизни дня —
Часто это уже жизни суть.
Пусть вращается наша Земля
И Вселенная вторит: «Есть! Будь!»

Дабы кто-то не стёр сапоги,
По дорогам не сеял раздор,
Не ломал судьбы, жизни берёг,
И даруй этот праведный хор

Благочестия: шорох берёз,
Ручейка разговор в тишине,
И нетронутый мох, чудный лес.
Жили предки, и ты здесь живи.

Пригубила я этот бокал —
Терпкий запах травы луговой.
Дом родной и родная Земля,
Жизнь и смерть – всё тебе отдаём.

Я – всё! Я – пепел на ресницах.
Я – гроздья звёзд, я – снегопад…
Ветра и грозы будут сниться
Когда-нибудь, сегодня – рад:

Могу пройти вдоль глади речки.
Морской прибой – и друг, и брат.
Пусть время некоторых лечит,
А я как есть любому рад.

Как быть должно, так и случится,
И огорчения не в счёт.
И сердце с сердцем будет биться.
Пусть жизнь идёт, как есть идёт.

Обычно как-то незначительно, чуть мокро.
Душа уже, как раньше, не болит.
Метёт или бежит где-то позёмка,
А мне так хорошо… бывало – быть.

Как волк или забытая волчица,
Которая все сделала дела…
Потомство в стае, только ей не спится —
Зализывала раны и смогла.

Возврата нет к пройдённому, былому.
Нет ничего, что б преграждало путь,
И радость велика: однажды – к дому,
Все понимания за долгие века.

Всё хорошо, и лучше не бывает:
Удел любить – друзей или врагов.
Любить всю жизнь, которая без края
Всё – перенимание и созидание – любовь.

– Какая чистота… ну Вань, ты глянь!
– Да не бывает, Мань, чтоб без разводов.
– Разводы – это лишь свобода, Вань,
А я о тканой чистоте, что с небосвода…
– Да ладно, Мань, куплю тебе манто!
– Зачем манто? Ведь суть не в распродаже,
А в сущности, пусть шубка иль пальто,
Хотя опять – как лишняя поклажа.
Что ждать от лета? Точно не пальто!
Иль в шубке и с манто, опять – жара же.
– Ну ладно, Мань, давай поедем к северам.
Возьмёшь манто и шубку иль пальто…
– И всё же, Вань, уже совсем не то.
Я напишу уж лучше стихокнижку,
Где чистота, где сердца перезвон…
– И перестук колёс – к тебе я еду…
– Да не вопрос, ну Вань, да не вопрос…
– Да и не шутки, коль настроен на победу.
– Повеселились, Вань. Теперь вновь на свои —
Ведь перед Богом не нужны другие
Здесь не манто, не шубка и пальто.
Здесь чистота, огонь сердец и имя.
И имена. И за себя, и за других.
Любить себя, других – не всем знакомо.
И всё же чистота ваяет стих
Пусть мы не Маня, Ваня, но мы – дома.

И каждый раз перед прыжком я собираюсь
И тихо говорю: «Ну, всё так всё».
И выбором большим не маюсь,
И не смотрю в закрытое окно.
Откроется и дверь, и будет окрик,
И остановят и обнимут в радость дня…
А если нет – не будет мир тот проклят,
Который объяснил, что нет меня.
Меня и нет.
Давно уж нет. Таков был выбор.
Я не держу и не держусь сама.
А коли по случайности обнимут —
Расстанемся, весь мир любя.
И каждый раз от скорого паденья
Чуть голова кружится, как сейчас,
Но сильная «рука» и без сомненья
Целует нежно, ласково, любя
Глаза. Влюблённые глаза.

Забрезжил рассвет.
Кто-то вновь потерялся:
Миражи увлекли,
Или просто остался.

Там, на том берегу,
Где полегче, попроще,
Лишь сказал: «Не могу», —
И услышал паромщик.

Я б спросила: «Зачем
На других мы пеняем
Или ищем причины,
Другим отдаваясь?»

Мир устроен, скажу
И себе подмигну:
Доставая луну,
Луну и солнце могу…

Не «могу» – есть сама.
И ни много, ни мало.
Говорить с тишиной
Обязательно надо.

Обязательно то,
Обязательно это…
Кто сказал, быть должно,
Доживём до рассвета?

И случилось, свершилось:
Тишина растворяет
Миражи, обещанья —
Только то, что признает

Суетой опрокинутой
В дни ликований.
Нужен всё же покой
Для свершений в столетьях,

Когда видно, что там,
Видно здесь и всё слышно,
И прекрасное есть,
Ведь оно безобидно.

Чистотою своей
Недурной и приятной.
Солнце в чаши налей
И испей – всё понятно.

За проталиной дальше проталина.
Вновь вернётся и ночь с соловьём.
Возвращаешься птицей не раненой —
Вновь испьём медовых времён.

Ставни вновь приоткрыты пророчества,
Отпускаем любимых к себе.
Смерть – она и не смерть, а налётчица.
Человек без желаний, что – вне.

Отскрипела калиточка времени,
Память зарево будет держать,
Вспоминая всё чаще по имени,
Свечку ставить и, ставя, молчать.

Всё проходит, и время забористо —
Забирает, что плохо лежит.
Что привяло и было покладисто,
Что кричало, руками не брать.

Тишина – это жизнь бессуетная.
В ней рассветы, закаты – к добру.
И любовь велика неприметная,
И в бескрайность, сказала, веду.