Ольга Кулькова - Вратами радости

Благодарю Тебя за песни соловья,
За то, что жизнь – моя и не моя.
За то, что я люблю, дышу, пишу,
Что радость я кому-то приношу…

Благодарю Тебя за всех земных друзей,
Что не покинули, хоть знали – быть грозе!
За добрые и щедрые сердца,
Что верными пребудут до конца.

Благодарю Тебя, за всё благодарю!
Что вновь к святому прихожу я алтарю,
Вдыхаю ладана кадильный фимиам
И вновь – в себе творю Твой светлый храм.

Благодарю Тебя – за всё благодарю!
О, чем Тебя в ответ я одарю?
Ведь всё, что есть, – ниспослано Тобой…
Отдам я сердце – свет его и боль!

Огромный мир – и снега купол
Накрыл нас всех, как мягких кукол.
Дрожат ресницы на ветру —
Жизнь не похожа на игру.

А мы в неё играть хотели,
Совсем не верилось в метели…
Легко закрылись глазки – хлоп!
Как быстро намело сугроб

Над куклой лёгкою тряпичной.
Душа мелодией скрипичной
Летит туда, под белый купол,
К творцу всё чувствующих кукол.

Я чувствую, что, несмотря на холод,
На скользкий лёд на стылой мостовой,
Весна уже тайком проникла в город
И скрытно действует – как ночью домовой.

И вот уже наутро – чуть теплее,
Уже синее неба вышина,
И птицы распевают веселее,
И счастье в сердце, и, конечно, не до сна.

Мне хочется в дорогу – и влюбиться,
Писать стихи и собирать друзей.
Смотреть пытливо в радостные лица,
И жить, и жизнь не превращать в музей.

Всё это – магия весеннего броженья,
Огонь в крови, предчувствие чудес.
Весна – пружина тайного движенья
Земли и очарованных небес.

Одна цветёт как роза, горделиво,
Царит в саду, пленяет красотой.
Другая же ромашкою стыдливой
Средь трав жемчужною мерцает простотой.

Прекрасны обе – роза и ромашка.
У каждой свой ценитель и знаток.
Цветут они открыто и бесстрашно —
Расцвету друга не завидует цветок.

Они в саду невидимого Бога
Равно прекрасны и равно важны.
В них поровну – дыхания весны
И зноя летнего. И жизни – очень много!

Чувств созрело во мне – удивительно много:
Боль и радость, любовь и печаль;
Любопытство, веселье, тревога
И последней надежды хрусталь.

Говорят, апельсины так зреют
В сицилийской полдневной жаре:
Солнце злее – они розовее,
Ароматней в тугой кожуре.

Что ж, смелее срывай – и так сладко
Упивайся их вкусом, дари,
В аромат погружайся украдкой —
Пусть внутри тебя солнце горит!

Есть тишина заветная в тебе:
Услышь её, когда умолкнет внешний шум,
И прикоснёшься ты к своей судьбе,
Войдёшь туда, куда не входит ум.

Как в этой тишине прекрасен ты —
Как звёзды в небе или как цветы.
Так тихий ангел смотрит с высоты,
Благословляя детские мечты.

И эта тишина – как тайный код.
Вселенная, прочтя его, поймёт,
Что ты душой давно уже готов
Услышать песнь невидимых миров.

Мы не вечны – в этом счастье,
Что однажды мы уйдём
К Богу на руки качаться.
Мы вернёмся в Отчий дом…

Посидим в тени древесной,
Вспомним пташек имена.
Будут в сердце свет небесный,
Мир и вечная весна.

Снег сыплется, как будто из лукошка
Прорвавшегося – спелая морошка,
И неказистый наш, невзрачный край
Преображается в белейший рай:

Цветы волшебные цветут на голых кронах,
Снежинки пляшут на ресницах у влюблённых,
Мир тих и светел, как младенец в пеленах,
И ангелы идут к нему во снах.

Дождись, когда лиловая сирень
Тебе письмо отправит,
Лепестки роняя в тень,
Когда цикады небосвод восславят —
Придёт тот день!
Когда, врываясь вальсом,
По улицам промчится лёгкий пух.
Дождись его, а до него останься
Ты в летнем городе, как чей-то добрый дух.
Когда же этот день медвяной кистью
Легко коснётся твоего лица,
Ты упакуй в стихи нечаянные мысли
И на деревню к дедушке скорей отправь гонца.

Ты будешь знать – июнь взошёл на царство,
И больше времени не можешь ты терять.
Пион и клевер ароматное лекарство
Мешают в воздухе, чтоб хворь твою прогнать.
А город пуст, и нечего в нём делать
До августа, быть может, сентября.
Луна висит в нём ягодой неспелой,
И если здесь останешься, то зря.
В деревне – плёсы, грозы, сотни радуг
И танцы огневых больших стрекоз.
В деревне – лето! Это значит – будет радость,
Как будто здесь до солнца ты дорос.

Из этих окон – мягкий свет.
О, дом – ответ на сотни бед!
Ты был ничьим, ты был чужим,
И вот однажды – стал моим.

Жизнь по-другому потекла:
Ты стал обителью тепла,
И пирогов уютный дух
Вновь усладил твой чуткий нюх.

И из-за штор твой зоркий взгляд
Следит, чтоб мы пришли назад.
А ночью ты хранишь наш сон,
Плывущий по реке времён.

На окнах здесь сидят коты
И обгрызают все цветы.
По вечерам бегут встречать
И любят пить с хозяйкой чай.

И ничего дороже нет,
Чем окон дома вечный свет.

Стихи не сочиняю – слышу я.
Они приходят из иного бытия,
И только бы успеть запечатлеть,
Облечь их в слова золотую медь,
Одеть их в шёлк, порфиру и виссон,
Чтобы узнать в них воплощённый сон.

Этот доктор был фантазёром,
Впечатлительным чудаком.
Посылал он людей к озёрам,
В горы, к небу, что высоко.

Уверял – ближе быть к природе —
Панацея от всяких бед.
А потом он исчез, и вроде
Потерялся его и след.
А его пациентам хворым
Так знакомо вдруг веял бриз:
«Ну, чего ж ты, дружочек? В горы
Ты, не мешкая, соберись.
Там, в горах, всё пройдет, поверь мне!
Ты забудешь болезнь, как сон.
Говорят, даже бледной смерти
Чистый горный не мил озон».

И тогда горожанин вялый
Начинал паковать рюкзак.
Улетал с аэровокзала —
И оказывался в горах.
Он вдыхал чистый горный воздух,
Он купался в просторах рек —
Становился здоровым, просто
Душу высвободив, человек.

И если у любви есть дом, то он такой —
Уютный, светлый и всегда живой.
Здесь вкусно пахнет сдобой и обедом,
Здесь места нет унынию и бедам.