Владко Петрович - Век ещё малолетка. Сто страниц из десятилетия

Октябрь в разгаре, снег и минусок..
Вот День Лицея наступил… Ложбина.
А мы – всё те – нам целый мир – чужбина…
Октябрь-октябрь, чуть хриплый голосок.

Кто где – вот рой синиц и толстый воробей,
Готовый в зиму занырнуть под стреху.
Кто – на приколе, прочим – не до смеха,
А кто-то скажет – пофиг, хочь убей..

Мы – лицеисты, кто бы мы ни были,
И счастие куда б ни повело,
Отечество нам – Царское село,
Звыняйте, Пушкин… просто не забыли…

Ехал, как то давно, я с приятелем в Таллин,
И – сириец в купе – его, помню, Закхеем зовут,
Ну, тогда еще «Плиску» в дорогу мы брали…
И про многое вспомнилось тут…
Он, когда по второй осушили
Рассказал как в Союз прилетел.
В Ленинград, а тогда, что все пили —
С пива начал, а уж с самогонки – взлетел.
Фото – братец один – на японских судах,
А второй – тоже на море – в Штатах,
А для нас это всё – и смешное и «ах»,
Парень тоже – дошел до Кронштадта.
Ибо – тоже моряк. Хоть и дома – жена,
Трёх детей своих любит – заступит.

В школу утром идут – по глоточку вина.
«Сыро ж, утром». Мы в шоке – кто тупит?
И ей платит страна – я б не смог содержать,
Ну, за то, что с детьми она – дома.
Да, ты что, да, етит твою мать..
Гонишь что-ли – нам это знакомо..
Нет, зачем, говорит, мы же братья теперь,
Я же в Питере – многие годы прожил.
Отворилась в купе на колёсиках дверь,
Чаю нам проводник предложил.
А ещё научил нас – выбирать апельсин.
Чтобы розочкой – нос, и с румянцем бочок,
Тридцать лет пронеслось, а по прежнему сил
Этот парень приносит – лихой мужичок!13 ноября 2016

Сорок пятый автобус меня принял на борт
А не то б, прямо скажем, моей жизни – аборт..
По немецки – конец, а по русски – мороз.
Вроде город, а я – как во льдах альбатрос..

Так случалось уже под Москвой, вот прикол,
Не двенадцатый год – не французский трекол,
И не год сорок первый, как дойчам пришлось.
Под Балашихой – мне согреванье нашлось…

И потом, отогревшись, шел сквозь тихую ночь,
Повстречал я той станции младшую дочь.
С Ярославского двинул я в гости к друзьям,
А Железнодорожный – в друзья свои взял.

Рыбаки в облаченьи, и больше – никто..
Я – счастливый, как в присказке той – дед Пихто..
И в четыре утра нас позвали в вагон,
И к Москве через утро подвинулся он…

Так и тут – уж на уши надвинул колпак,
Прошагал пару вёрст сквозь веселый куржак.
Постоял у шоссе, остановка, дошел…
Еще двадцать минут. И – Автобус пришёл …!

Вот – февралит позёмка. Февралит.
И собакам и людям – назло.
Где-то там у экваторной дали
Говорят, что им да, повезло.

Но зато – ни жары, ни инсектов,
И отчаянный, вдруг, воробей
Наплевав на синичачью секту,
Прыг – в кормушку, ну, мол – не плебей.

Да, не всё же искать у пожножья,
Можно даже повыше взлететь.
Если скажут – не вышел ты рожей,
В смысле – перьями. Тут – не стерпеть.

Ну, давай, полетаем, посмотрим.
Где ты был и где нынче теперь.
И где счастье тебе, а где -горе,
Был я птицей, а ныне я – зверь..

Хмарит небо, февралит позёмка,
Провода раскачает и рвёт.
Вот, хотелось рассказывать ёмко.
А случилось опять – как пойдёт.

Всюду – жизнь и повсюду – весна
В полушарии северном этом.
Благодарность – планете за это,
Что с поклоном к эклиптике шла.

Всюду – жизнь, и троллейбус летит,
Обгоняя шустрящих микрах,
Город жаждал тепла и вот – ах!
Пешеходов тропа тяготит..