Валерелис - Я тебя вижу

Иногда людям нужно немного поэзии,
Чтобы латать разодранные души,
Не глотать спиртовые суспензии,
Не забиваться в сумрак тиши. Послушай

Иногда мне тоже не сладко, но
Я не позволю себе пасть на колени,
Не позволю себя поглотить грузной лени.
Я кричу и кричу стихами в окно:

Опять подошли незабвенные даты [1] Первая строка одного из стихотворений Анны Ахматовой. ,
И my love is like a red red rose [2] Строка стихотворения британского поэта Роберта Бёрнса. .
Нет никаких чудодейственных метаморфоз,
Просто дни мои бывают не столь уж прокляты.

Но бывают моменты, когда горечь и вьюга
Мою душу выносят в холодный рассвет.
Врагам прощения нет, мой внутренний демон
Не дождётся пощады – согреться на юге.

Иногда людям нужно немного поэзии —
Всем химическим яствам натуральный привет.
И не важно: поэма, хокку, сонет —
В рифмованных строках каждый найдёт свой ответ.

не о чем писать, когда не нужно чертить плакатов
с чем-то прекрасно-точным, типа "помощи очень надо",
типа "вечности я не верю", типа "смущение – под помадой" —
не о чем писать, пока жизнь не на грани с адом.

строки не пишутся, не танцуется свежих танцев,
не выходит вытащить чувств из пространства жеманности,
не выходит нарисовать прекрасную абстракцию —
не пишутся строки, раз боль не предполагается.

когда хочется выразить, но как-то не выражается,
мысленно билет в один конец влёгкую оформляется.
время на подумать, на побыть в себе, покупается
за ассигнации, бумаги и монеты – в прогрессе суть не меняется.

эти правила – вечные, а перспективы – туманные,
когда не создаётся ничего "романного",
когда не летится, не поётся, не пишется —
оглушительно шелестит
моя
крыша.

Солнце грело, да перегрелось и взорвалась,
Немного сдвинув устои мира.
Для кого-то сместилась планеты ось,
А для кого-то – на стене картина.

И если меня – две, то мы остаёмся собой.
И если это на смерть война, то я в ней, конечно, побьюсь.
Да, мне это нужно. Не быть мне такой-сякой,
Как хочется всем. Не собой быть – чрезвычайно боюсь.

Мне нужно в своей шкуре и под своей кожей
Являться своей душой.
Чтобы со своей потасканной грустью рожей,
Для тех, кто меня долго знает, не стать чужой.

Не допустить других, лихих – тех, кому нужно
"90–60–90", а развратность на целые сто.
Мне мои ценности служат добрую службу.
Я знаю себя. Я с собой заодно.

Под руками хрустит бумага —
Я рисую всех тех, что исчезли.
Уничтоженная салага
Хочет вспомнить моменты чести.

Под руками хрустят опилки.
Так натачиваю карандаш,
Что проступают на лбу морщинки —
Теряя время, вхожу в раж.

Так иду по дорогам жизни,
Перекрещивая воспоминания.
Тома дневников, чувства и мысли —
Всё приближается до оживания.

Не говорите мне, что это всё – пустяк,
Что этот опыт совсем не важен —
Я отвечу грубо, что вы – дурак,
Ханжа. С вами контакт не налажен.

Я хочу вот здесь и сейчас узнать,
Где – движение, а где – потери.
Иногда придётся глубоко копать,
Что б чувства всколыхнуть, чтобы взлетели

Все картины пришли снова вперёд глаз,
Явной, образной акварелью.
Например, ноябрь – тот грустный день,
Отгремел отнюдь не свирелью…

И бывало и лучше, и хуже было,
Просто вся я под ностальгией.
Мне и противно это, и даже постыло,
Но я поглощена этой стихией.

Море волнуется три.
Полные трюмы воды.
Корабль тянет ко дну.

Море волнуется два.
В сердце – паника, в башке – ерунда.
Кого любила, кого так ждала?
Кому и что я буду должна?
Познала ли наконец я себя?
Проиграла ли на этот раз я?

Море волнуется. Раз.
Два и три уже больше не будет.
Пусть хоть теперь меня люди не судят —
Я устала от обнажающих фраз!

Вода в легких, море уже не волнуется.
Оно предаст меня внеземному —
Чему-то непознанному и большому.
Все секреты теперь распакуются.

Море, сколько в тебе безмятежности!
Сквозь твою гладь я со дна видела звёзды!
Обманчивы, как сама жизнь, твои нежности,
Теперь тебе вытирать мои слезы.

Я не лучший поэт Золотого века,
И не последний из Силиконовой долины.
Моё время – новая Мекка.
Мой век – двадцать первый, живу и поныне.

И родилась я не там, где люди вечно воюют,
Но там, где принимают удар.
Моя местность – серость, в тиши балаган,
В ноу-хау дворике закрытый старый ангар,
В голове людской беспросветный туман.
Я бурьяна болотного капитан…

Я не пытаюсь сбежать. Это мой стыд и срам,
Моя злость вся и стабильности безмятежность.
Здесь все корни мои. Не хочу бросить их, словно хлам
Покидая надежду на верность.

Я не знаю традиций, и язык мой другой,
Но говорит со мной интуиция:
"Не предать себя, оставаться собой —
Вернейшая из возможных позиция".

Из поезда в поезд,
Из зари в зарю —
Я забываю про Бога
И не благодарю.

Я сажусь у костра —
И он не в силах помочь.
Ловлю все сигналы – ухом остра.
Смотрю в неба ночь.

Хруст костяшек пальцев
И скрежет зубов —
Звук моего сегодня.
Мотивация – отлов.

Я боюсь не клетки,
Но её давления.
Артерии и горло бутылки
Не расширяются от невезения.

Окунусь в волну,
Закручусь в виток —
Где-нибудь да найду
Мой новый уголок.

Где не будет гонений —
Будет там очень тихо.
Пространство убрано белым —
Но там не нужно быть психом.

Я обещаю, мы ещё прогуляемся.
Обещаю, что позвоню тебе завтра…

Обещаю, мы с тобой не расстанемся —
Ты готовишь лучший на свете завтрак!

Со всей серьёзностью заявляю:
Самый нежный на свете – ТВОЙ взгляд.
Его всю свою жизнь, я обещаю,
Я видеть буду страшно рад!

Я обещаю всегда быть лучшим на свете,
Лишь для тебя, моя дорогая.
У нас будут самые милые дети,
С годами ты будешь всё лучше, не увядая.