Владимир Савчик - Булочка с изюмом

Батон, уже немного зачерствелый,
Поглядывал на Булочку с изюмом,
И аромата нежного изюма
Попробовать нежданно захотел он,

Но маленькая булочка сказала,
Что Мама Булка ей не разрешает,
Что очень подозрительною стала
И каждый раз изюминки считает.

Хотя её ещё что-то пугало,
Батон не отступал, природу зная:
«А мы тайком, она и не узнает».

Случилось всё, но мама не ругала.
Сказала: «Эту брешь замажем тестом,
Ты снова станешь лучшею невестой!»

Раз Петух за Курицей погнался.
Курочка же ноги унесла —
Честь свою куриную спасла.
Не догнал. Ни с чем так и остался.

Разозлился. На забор взлетел:
«Это нарушение закона —
Дань платить должны все неуклонно

Стоит мне лишь только захотеть,
Все должны исправно ко мне несть
Кто зерно, кто зёрнышко, кто честь —

Так у нас заведено от века
Или перестану кукарекать!»
Испугались куры и несут,
Да ещё заздравную поют!

Блоха любила кудри завитые,
Любила также косы золотые
И, чтобы можно было разгуляться,
Да мыслей положительных набраться.

Но вот вчера попала на иную,
На голову блестящую большую,
Где ни деревьев, ни куста в помине,
А солнце жарит – голова не стынет!

Туда-сюда бедняжка наша скачет
И от жары уже едва не плачет,
Вдобавок, ещё мысли – матерщина.
Блоха, не выдержав, издохла. Ох!

Не важно, кто ты, женщина, мужчина,
Но если мысли у тебя «крутые»,
«Ядрёные», «матёрые» и злые —
То это средство лучшее от блох.

А на заре, из двери ресторана,
Два Бобика, шатаясь, выходили.
За ними вслед, походочкою странной,
Две Жучки каблучками семенили.

Потом Полкан с накрашенною Таксой,
Худою, как селёдка «Санта-Бремор»
И, наконец, Бульдог весь в «евро-баксах»,
В сопровожденье целого гарема.

И все они визжали и резвились,
Как будто бы для этого родились.

Молчали в проезжающем трамвае,
«Гламурную» разглядывая стаю:
Резвящихся Полкана, Таксу, Жучек
И целого гарема разных штучек.

Быть может, постигая эту таксу —
Куда ведут «шальные евро-баксы».

Барсук, как говорят, был взят с поличным
В соседкиной уютненькой кроватке.
Жена сказала прямо: «Не прилично
Сан Саныч Вам играть со мною в прятки.

Могли бы мне уже признаться честно!»
Барсук заквакал и зазаикался
И «честно-честно» ей во всём признался,
Что по работе лишь зашёл любезно —

Начальник приказал. Ведь то не ново.
Он навестил, теперь она здорова,
Жена простила – больше не пеняла.

«Но чтоб не заикаться и не квакать
Не лучше ль спать в своей родной кровати», —
Он думал, вытирая пот устало.

На болоте спят повсюду камыши
И шипят на Канарейку: «Не шурши!
Не тревожь непрерываемый наш сон!
От твоей возни повсюду только звон!»

Но не стала Птица слушать и молчать,
Стала солнечные песни распевать,
Славить радугу и солнце, и весну,
Нарушая их покой и тишину.

Рассердились, озлобились камыши.
Сговорились погубить Её в тиши.
Замолчал навеки голос заревой.

«Не смешно» – шепнул читатель молодой.
Вот и мне совсем не весело, порой,
Когда вместо песен солнечных, в тиши
Люди тихо лишь шуршат, как камыши.

– С годами ясно начинаешь слышать
Высокий голос солнечного дня,