Александр Пушкин - Мой ангел, как я вас люблю!

1815

Вчера мне Маша приказала

В куплеты рифмы набросать

И мне в награду обещала

Спасибо в прозе написать.

Спешу исполнить приказанье,

Года не смеют погодить:

Еще семь лет – и обещанье

Ты не исполнишь, может быть.

Вы чинно, молча, сложа руки,

В собраньях будете сидеть

И, жертвуя богине скуки,

С воксала в маскерад лететь —

И уж не вспомните поэта!..

О Маша, Маша, поспеши —

И за четыре мне куплета

Мою награду напиши!

1816

В молчанье пред тобой сижу.

Напрасно чувствую мученье,

Напрасно на тебя гляжу:

Того уж верно не скажу,

Что говорит воображенье.

1816

Я Лилу слушал у клавира;

Ее прелестный, томный глас

Волшебной грустью нежит нас,

Как ночью веянье зефира.

Упали слезы из очей,

И я сказал певице милой:

«Волшебен голос твой унылый,

Но слово милыя моей

Волшебней нежных песен Лилы».

1816

Недавно темною порою,

Когда пустынная луна

Текла туманною стезею,

Я видел – дева у окна

Одна задумчиво сидела,

Дышала в тайном страхе грудь.

Она с волнением глядела

На темный под холмами путь.

«Я здесь!» – шепнули торопливо.

И дева трепетной рукой

Окно открыла боязливо…

Луна покрылась темнотой.

«Счастливец! – молвил я с тоскою,—

Тебя веселье ждет одно.

Когда ж вечернею порою

И мне откроется окно?»

1816

Мой милый друг! расстался я с тобою.

Душой уснув, безмолвно я грущу.

Блеснет ли день за синею горою,

Взойдет ли ночь с осеннею луною,

Я все тебя, далекий друг, ищу;

Одну тебя везде воспоминаю,

Одну тебя в неверном вижу сне;

Задумаюсь – невольно призываю,

Заслушаюсь – твой голос слышен мне.

И ты со мной, о лира, приуныла,

Наперсница души моей больной!

Твоей струны печален звон глухой,

И лишь тоски ты голос не забыла!..

О верная, грусти, грусти со мной!

Пускай твои небрежные напевы

Изобразят уныние любви,

И, слушая бряцания твои,

Пускай вздохнут задумчивые девы!

1816

Безумных лет угасшее веселье

Мне тяжело, как смутное похмелье.

Но, как вино – печаль минувших дней

В моей душе чем старе, тем сильней.

Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать;

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;

И ведаю, мне будут наслажденья

Меж горестей, забот и треволненья:

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть – на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкою прощальной.

1816

Медлительно влекутся дни мои,

И каждый миг в унылом сердце множит

Все горести несчастливой любви

И все мечты безумия тревожит.

Но я молчу; не слышен ропот мой;

Я слезы лью; мне слезы утешенье;

Моя душа, плененная тоской,

В них горькое находит наслажденье.

О жизни час! лети, не жаль тебя,

Исчезни в тьме, пустое привиденье;

Мне дорого любви моей мученье —

Пускай умру, но пусть умру любя!

1816

Зачем из облака выходишь,

Уединенная луна,

И на подушки, сквозь окна,

Сиянье тусклое наводишь?

Явленьем пасмурным своим

Ты будишь грустные мечтанья,

Любви напрасные страданья

И строгим разумом моим

Чуть усыпленные желанья.

Летите прочь, воспоминанья!

Засни, несчастная любовь!

Уж не бывать той ночи вновь,

Когда спокойное сиянье

Твоих таинственных лучей

Сквозь темный завес проницало

И бледно, бледно озаряло

Красу любовницы моей.

Почто, минуты, вы летели

Тогда столь быстрой чередой?

И тени легкие редели

Пред неожиданной зарей?

Зачем ты, месяц, укатился

И в небе светлом утонул?

Зачем луч утренний блеснул?

Зачем я с милою простился?

1816

В неволе скучной увядает

Едва развитый жизни цвет,

Украдкой младость отлетает,

И след ее – печали след.

С минут бесчувственных рожденья

До нежных юношества лет

Я все не знаю наслажденья,

И счастья в томном сердце нет.

С порога жизни в отдаленье

Нетерпеливо я смотрел:

«Там, там, – мечтал я, – наслажденье!»

Но я за призраком летел.

Златые крылья развивая,

Волшебной нежной красотой

Любовь явилась молодая

И полетела предо мной.

Я вслед… но цели отдаленной,

Но цели милой не достиг!..

Когда ж весельем окрыленный

Настанет счастья быстрый миг?

Когда в сиянье возгорится

Светильник тусклый юных дней

И мрачный путь мой озарится

Улыбкой спутницы моей.

1816

Ты ль передо мною,

Делия моя?

Разлучен с тобою —

Сколько плакал я!

Ты ль передо мною,

Или сон мечтою

Обольстил меня?

Ты узнала ль друга?

Он не то, что был;

Но тебя, подруга!

Все ж не позабыл —

И твердит унылый:

«Я любим ли милой,

Как, бывало, был?»

Что теперь сравнится

С долею моей!

Вот слеза катится

По щеке твоей —

Делия стыдится?..

Что теперь сравнится

С долею моей!

1816

О Делия драгая!

Спеши, моя краса;

Звезда любви златая

Взошла на небеса;

Безмолвно месяц покатился;

Спеши, твой Аргус удалился,

И сон сомкнул его глаза.

Под сенью потаенной

Дубравной тишины,

Где ток уединенный

Сребристыя волны

Журчит с унылой Филомелой,

Готов приют любви веселый

И блеском освещен луны.

Накинут тени ночи

Покровы нам свои,

И дремлют сени рощи,

И быстро миг любви

Летит, – я весь горю желаньем,

Спеши, о Делия! свиданьем,

Спеши в объятия мои.

1816

О сжальтесь надо мною,

Товарищи друзья!

Красоткой молодою

Вконец измучен я.

Невольно я тоскую,

Горька моя судьба,

Несите ж круговую,

Откройте погреба.

Там, там, во льду хранится

Бутылок гордый строй,

И портера таится

Бочонок выписной.

Нам Бахус, заикаясь,

К нему покажет путь,—

Пойдемте все, шатаясь,

Под бочками заснуть!

В них сердца утешенье,

Награда для певцов,

И мук любви забвенье,

И жар моих стихов.

1816

Митрополит, хвастун бесстыдный,

Тебе прислав своих плодов,

Хотел уверить нас, как видно,

Что сам он бог своих садов.

Возможно все тебе – харита

Улыбкой дряхлость победит,

С ума сведет митрополита

И пыл желаний в нем родит.

И он, твой встретив взор волшебный,

Забудет о своем кресте

И нежно станет петь молебны

Твоей небесной красоте.

1817