Эдуард Байер - Не склоняйте свои колени. Стихи

Раздавили жука

Он смерти предался обычной,
Под тяжестью их каблука.
Кто знался заочно и лично,
Цветочки несут для жука.
Ах, эти ужасные люди,
Под ноги не смотрят свои;
Не первый наш друг, погиб на дороге,
Но и не последний увы.
Он был насекомым хорошим,
И братом и другом благим;
Красивая божья коровка,
Молитву читала над ним.
Несут муравьи, бутоны с нектаром,
Ну что же, помянем друзья.
Так рано ушёл, но жил он не даром,
Судьба уж его такова.
Гудят и галдят насекомые,
И в плач, овдовевшая бабочка;
Так кончился день

и ноты прискорбные,

В тени одного одуванчика.

11
Отрекаюся

Я люблю её, тихим шёпотом
Говорю с собой, или с Господом.
И от шёпота, вся вселенная
Содрогается, значит верует.

Я люблю её, это моя боль.
У неё в душе, не по мне огонь.
Расстояние, обстоятельства,
Всё расставили, не по правилам.

Знаю Господи, одинаково,
Любишь нас людей, это радует.
Только думаю, будет правильно,
Не давай её, мне в объятия.

Сердце девичье, столь ранимое,
Пусть с кем хочется будет счастлива,
Раз назвал её я, любимая,
То с любовью к ней, отрекаюся.

Одинокая душа

Ночная мгла и тишина,
Среди домов петляя пьяно,
Так одиноко и устало,
Шагала грешная душа.

Я каплю не договорил,
Что я живой в какой то мере…
Моя душа, шагала в теле!
И это пьяно я ходил.

Но одиночество не крест,
Я сам его ищу порою.
Ищу от хаоса покоя,
Хоть в пору мне, искать невест.

И до сих пор я не нашёл,
Уединения с собою;
Хранитель мой, идёт за мною,
Куда бы вдруг я не пошёл.

А я на это не ропщу
И убегать не собираюсь;
Напротив, я сердечно каюсь,
Что одиночества ищу.

Я видел смерть лицом к лицу
И на лукавый дух поролся,
И с ними там, не я боролся,
А мой незримый, светлый друг.

А рядом с ангелом, отец,
И дед, и друг, и много люда,
Кто спросит- есть ли в мире чудо?
Я отвечаю, точно есть…
***
Ночная мгла и тишина,
Идёт душа кривой походкой,
А в спину дышит ей «толпа»…
Так кто скажите одинокий?..

Заначка, или маленький большой праздник

Работа с утра до ночи,
Ты плавишься вместе с машиной.
Ты чем то всегда озабочен,
Одежда, кредиты, резина.
А дети растут ежечасно
И им ты ни в чём не откажешь;
Супруга, с тобою участна,
Ей тоже не сахар, ты знаешь.
Схалтурил, убрал заначку
И так, по немного скопилось,
Ты взял и поехал на дачу,
Давно шашлыки тебе снились.
Детишкам конфет корзину,
Любимой, желанные туфли,
Опять Жигули без резины,
Да Бог с ней, – шипели угли.
На запах примчались гости,
Ты рад был всему в этот вечер.
Пусть ноют уставшие кости,
И стонут усталые плечи.
Заначка в твоём кармане,
Есть повод собраться вместе,
Рутина горит в мангале,
А искры летят в Поднебесье…

Моя рана

Сердце мОлодо,
Мало прОжито
И не трогала его хворь,
Только вот с утра
Снова дрогнуло,
Без любви своей
Сердцу боль.
А глаза мои,
Так предательски
Не хотят забыть
Образ твой
И рисуют мне
Всеми красками,
Что останется,
Лишь мечтой.
Я в твоих глазах,
Видел целый мир
И не чаял я в них души,
На твоих щеках,
Красный жар горит,
Мне ж удар под дых
От судьбы.
Если есть любовь,
Та заветная,
Что и жить и дышать
так хочется…
Почему она, безответная
И за что, моё сердце
корчится?
Что ж не будешь мил
по желанию,
Буду дорожить,
что любил.
Я останусь здесь,
С рваной раною,
Забывать, что ещё не забыл.

Гонения Христа…

Никто не научит лучше…
Не скажет никто – красивей…
Детишки, закройте уши,
Захлопните рты остальные.
Гонения будут вечны,
Но право уже достало…
Как грязные руки лечат,
Давно заживленные раны.
Не видно вам Бога, что же?
Не всем по плечу добродетель,
В святую впиваясь кожу,
Зубы свои пожалейте.
Ведь хуже ему не станет,
Всё выстрадано слезами.
Бесслёзны глаза, – устали,
А нам предстоит всё это.
Не лезте когтями в душу,
У Веры побольше силы.
Никто не научит лучше,
Не скажет никто красивей…

Он долго шагал по тверди…
С ним пешие и машины.
С собой приносил он смерти,
Бросал уходя руины.
В нём билось, из камня сердце,
Как слово: любовь не зналась
В нём мало, что от человека,
осталось.
Богатства нажИл, несметно,
Да что ему, те богатства?
Ведь знал, что он тоже смертный
И жаждал от мира – рабства!
Так, сидя в своей берлоге,
Лишь пальцем водил по карте.
Стирая с неё народы
В привычном ему азарте.

– остался последний город,
А дальше, лишь вод граница.
Что делать «Великий»? – робко,
Слуга перед ним склонился.
– Пожечь и отнять всё гаком,
Строптивых – казнить публично,
Убитых – скормить собакам,
Присутствовать буду лично!

И в город ворвалась туча,
Подняв кубометры пыли.
Все жители сбились в кучу,
От боли и страха выли.
А главный «вершитель судеб»,
На чёрном коне восседая,
Уставился в дЕвичьи губы,
Что ласково так, целовали
Младенца в пелёнках белых,
Повязанных лентой алой.
И что- то внутри затлело:
– О Боже, какой я дьявол!
Он вспять повернул атаку,
От слёз вытирая веки.
Ушёл, получивши клятву:
«Ребёнок их царь, Навеки»!