Анастасия Зубова - Ко мне недавно заходило Счастье…

Все права защищены АО «Национальный Реестр интеллектуальной собственности»

© Анастасия Зубова, 2019

ISBN 978-5-0050-2479-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я расцветаю тихо, как полевые травы,

Расту совсем неброско, и ярких вспышек нет.

Когда-то вы желали для мелочной забавы

Сорвать с моих стеблей чуть теплящийся цвет.

Когда-то вы хотели мой стебель вырвать с корнем

И думали, что я неведомый сорняк.

И ваш мелькнувший взгляд, издавший вывод

вздорный,

Заставил и меня искать какой-то брак.

Во мне ветра бушуют, горит закат надежды,

Но с виду всё не так, и не видна та страсть,

Которая не будет известной для невежды,

Которая меня порой сжигает всласть.

Пускай растёт лишь в поле негордый вереск

стройный,

Но кто-то и на нём на миг задержит взгляд.

Он гнётся на ветру, но нрав его спокойный,

Пока его не рвут без цели все подряд.

Душистый, милый вереск! Как мы с тобой похожи

Не высохшей росой в пурпурных лепестках!

Пускай и не роса течёт по бледной коже,

Но и тебе не в радость слезу трясти с листка.

Я расцветаю тихо, как полевые травы,

Но в глубине души, как средь ночи маяк,

Горит простой вопрос, не слышный вашим нравам:

Я вереска цветок иль всё ж простой сорняк?

Я помню прохладу весеннего ветра,

Я помню журчанье лесного ручья.

Я помню опавшую тень кроны кедра,

И знаю, что где-то гуляла там я.

На тонких запястьях сияли каменья,

На длинных перстах был в кольце малахит.

И в локонах рыжих, как дивная фея,

Цвела диадема, что златом горит.

Не помню я музыки шумного бала,

Но знаю, что платье на мне было в пол,

Без рюшек, перчаток, что всех утомляло,

Был бархат. Зелёный. Он, помню, мне шёл.

Я плавно бродила от древа до древа,

Внимая божественный свет естества.

Вдруг кто-то окликнул меня: «Королева!

Они уже в замке, им нужен глава!»

И я побежала сквозь светлую чащу,

И я полетела за верным слугой.

В моём государстве всё чаще и чаще

Усобицы, месть или войны порой.

Я помню, как в замок вбежала вдруг с гневом,

Готовясь сражаться щитом и мечом.

Я помню, как странно вели себя стрелы:

Летели мне в сердце, попали в плечо.

И все, наблюдая за лёгкою раной,

Как будто застыли в немой тишине.

Пронзительно крик разносился нежданный:

«Друзья, она ведьма! Гореть ей в огне!»

Я помню ужасные, гневные лица,

Что мне разжигали бесхитростный трон.

Я помню, как в небо хотела взмыть птицей…

А после… проснулась. Да, это был сон.

И больше не помню, какой была девой,

Какие каменья средь рыжих кудрей

Сияли на солнце. Но крик: «Королева!»

Запомнила я лучше всех королей.

Фото – Алексей Захаренков

«У души нет нервных окончаний!

Неспособна заболеть душа!» —

Мне кричали скептики, дыша

Часто, часто сквозь завесу знаний.

Я в ответ, немного помолчав,

Изреку, смотря в глаза и души:

«Вы сейчас не захотите слушать,

Вы несётесь к прениям стремглав,

Но позвольте мне сказать сейчас,

Что, увидев музу на распутье,

Вы дышать начнёте полной грудью,

Отвести не сможете вдруг глаз,

Полетите вслед за ней, за счастьем

И почти поймаете его,

И не будет шага одного

Между вами и его запястьем.

Будете вальсировать с мечтой,

Станете смеяться с вдохновеньем,

Улыбнётесь мило упоенью,

В небосвод хрустально голубой

Вдруг вспорхнёте, а оттуда камнем

Вниз падёте из объятий муз,

Потому что этакий союз

Не был долговечным и ударным.

Музы любят до своей поры,

А затем сбегают без оглядки,

И в таком кромешном беспорядке

Жив поэт. Куёт свои дары.

Весь разбитый от полетов вниз,

Пишет он о счастье и о горе.

Он забудет эти строки вскоре —

Должен поскорей создать эскиз.

Он сжигает словом, как пожаром,

Он идёт по битому стеклу,

Что осталось от небес. В тылу

Его рой надежд и рой кошмаров.

Пишет он о том, что на душе,

Пишет так, чтоб было всё прекрасно,

Величаво, пышно, а не праздно.

Пишет он о жизни без клише.

Вы смогли бы так? Без всякой боли

Падать вниз, оставшись на земле

И греметь, как колокол в кремле

Не от боли, а для тяжкой роли?

Техник может так же кануть вниз,

Может это сделать всякий физик,

Но балет на колотом сервизе

Не станцует он, коль будет приз.

Нервных окончаний, может, нет,

Но тот физик с томиком Шекспира

Счастлив вновь. Но не поднимет лиру

В квантовой механике поэт.

И душа способна заболеть.

Важно ей настроить укреплений,

И тогда после любых падений

Сможете о радости запеть».

Я же вовсе не ангел, совсем.

Не ступаю по облачной пыли,

Для меня тайн небес не открыли,

Не прислали путёвки в Эдем.

Вместо крыльев – дымок от свечи,

Вместо нимба – букетик лаванды.

Я не ангельской миф пропаганды,

Мои мысли, прошу, не лечи.

Ароматом цветущей тоски,

Одиночества сладостный запах

Нежно душит в лавандовых лапах,

Совершая до скорби броски.

Вместо крыльев – дымок от свечи,

Верь и слушай, мечтай и молчи.

Вспомнишь ли, нет ли, мой маленький друг,

Есть утверждение, спорное,

Но справедливое: в жизни есть круг:

Белое – яркое – чёрное.

С белым, наивным приходишь ты в мир,

Кроха в прозрачной рубашке.

Позже вплетёт Мама – первый кумир —

Бантик в младые кудряшки.

Годы пройдут, белоснежный твой круг

Стянет с волос густых ленты.

И заберут пальцы белых тех рук

Первого счастья моменты.

Что с тобой стало, милая девочка?

Где твои белые банты?

Ровно у глаз чертишь синюю стрелочку,

Ёмко цитируя Канта.

Алая юбка, лиловый берет,

Может, лимонное платье?

– Броскость терзает любой этикет!

– Буду и дальше терзать я!

Только не вспомнишь, когда был тот миг,

Где яркий круг твоих судеб

Вдруг растворил гардероба цветник,

Шанс не оставив причуде.

Что с тобой стало, милая, юная?

Где твои яркие юбки?

Где твои синие ночи безлунные?

Где твои алые губки?

Строгая, сильная, слишком серьёзно

Волосы в хвост собираешь.

В спешке немыслимой, ночью морозной

Кудри под мех закопаешь.

Чёрный твой круг, догоняя тебя,

Их отберёт снежной ночью