Роман Айзенштат - Коль Ангел мой пока еще за поворотом…

И Кит стоит давно уж наготове.
С ним приплывут другие коррективы.
Жизнь гороскоп состряпает нам новый,
Не изменяя, впрочем, перспективы.

Берег, моря окоем,
Милая, с тобой вдвоем
Рядом мы уж столько лет,
Я дарю тебе браслет
Из ракушек, перламутр,
Ты без крема и без пудр,
Луч заката розовит
Щеки, волос, что завит.
Ничего, что прядь седа,
Да, года, года, года…
Но они нам нипочем,
Берег моря, мы вдвоем.
Так живем и так умрем.

В лесу кукушкин голосок
Порой стреляет вам в висок.
Вы спросите: что на веку?
Услышите лишь раз «ку-ку»,
Потом молчанье, нет ответа.
Вы сплюнете – пустяк, примета,
Но на душе скребут так кошки,
Ужель остались жизни крошки?
Вдруг песню запоют дрозды,
И нет следа от той беды.
Взметнется шустрая сорока,
Нет, рано отпевать до срока.

В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной,
Мальчишка, что меня не знал, поймет: «Да, он родной!»
Он повторит ее не раз, смакуя каждый слог,
Он совершит, что я не смел, что сделать я не смог.
И если я своей строкой ему помог хоть раз,
То от забвенья я себя его устами спас.

Ваша светлость, день прекрасный,
С легкой дымкой облаков,
Человек такой невзрачный,
Если к небу не готов.

По земле ходить он смеет,
Может ползать и скакать,
Но без неба не сумеет
Ни любить и ни летать.

Ваша темность, ночь густая,
Славная пещера снов,
Человек и в них летает,
Если к небу он готов.

Ваша милость, человече,
Среди всех своих забот,
Будь готов ты к этой встрече,
Будь готов, ведь небо ждет.

Ветер вечерний взмахнул опахалом,
Сладких цветов он принес аромат.
Друг мой сердечный, да что с нами стало?
Грустью наполнен тенистый наш сад.

Были тогда мы с тобой помоложе,
Счастье делили одно на двоих.
И до сих пор объяснить мы не можем,
Как потерялись средь будней шальных.

Помнишь ли ты до сих пор наши встречи?
Нет, не вернуть ничего уж назад.
Только в окно заглянул снова вечер,
Ветер былого принес аромат.

И Пегас опустил свои крыльица —
За бугром исчезает кириллица.
Здесь другие у букв начертания,
Попривыкнешь? Лишь нужно старание?
Вот латинский, иврит, вязь арабского —
Не изменишь характера рабского.
Растворились в крови эти буковки,
Бережем, как тюльпанные луковки.
В каждой вкус молока материнского,
Ты прости, изощренность латинского.
Здесь другая у букв геометрия,
Только к старой привязан до смерти я.

Воробышка поймал случайно,
Бедняжка выбился из сил,
В моей ладони – ските тайном
Минут пяток всего побыл.

Сердечко трепетное билось
В пушистом маленьком комке,
Мне вдруг нежданное открылось:
Чужую жизнь держу в руке.

Не бойся, серый несмышленыш,
Я с детства птицам был как брат,
Гнездо случайно вдруг затронешь
И сам себе потом не рад.

Столярные приладив снасти,
Скворечник мастерил не раз,
Чтоб было вольным птицам счастье,
А значит счастье и для нас.

Как все же в детстве жизнь прекрасна!
Манило счастье вдалеке.
Нам не было тогда лишь ясно,
В чьей наша жизнь была руке.

Второй весны не будет,
Подснежникам не цвесть.
И осени, с последними дождями,
Не возвратить.
Расплавленного лета жесть
Пребудет,
Но не с нами.
Но стоит ли тужить?
Зима свое поднимет знамя
Во имя праздников и буден.
Для тех, кто прахом стал,
Благая весть,
Что Он не лгал,
Что души их под небесами
Продолжат жить —
Кто звездами, кто облаками.
Пока вы живы, выбирайте сами,
С зимою тоже надобно дружить.

Вынашивай стихотворенье,
Не зная сам об этом. Вдруг
Его внезапное рожденье
Узришь. С каких таких заслуг
Тебе досталась эта доля
Неведомо, но все ж поверь,
Была на то благая воля
И в космос приоткрыта дверь.

Преодолей косноязычье,
Оттачивая ремесло.
Восславь все то, что необычно,
Прекрасного умножь число!
Средь монотонных дней суровых
Грядущего заметь ростки,
Пусть к временам далеким новым
Пролягут строчки, как мостки.

Да, не был я на той войне,
Родился в год послевоенный,
Но все равно живет во мне,
Проникла с кровью прямо в вены.

И в наши детские бои
Она проникла слишком явно:
«Чужие» есть и есть «свои»,
И не была игра забавной.

И ненависть, и гной, и пот,
И пули свист, вой бомб, разрывы…
Она всегда во мне живет,
Война, а с ней ее нарывы.

Где любовь, где ненависть?
Ну, какой там шаг…
Злая ведьма – ревность
Не дает нам шанс.

Ворохи претензий,
Торжество обид,
Так цветки гортензий
Засуха гнобит.

Кто не верит в верность,
Проиграл любовь,
Мнимая неверность —
Боль и, может, кровь.

Ненависть гарцует
На лихом коне,
Ты любовь такую
Предлагаешь мне?

Если любишь, верь мне,
А не ведьме той,
Сам себе соперник,
Ты, мой дорогой.

Нас с тобой лишь двое
В сказочной стране,
Будь любви достоин
И доверься мне.

Будем мы с тобою
До последних дней
Дружною семьёю
Белых лебедей.

Дружбу годами не меряй,
Литрами выпитых вин.
Меряй ее ты доверьем
С юности и до седин.

Меряй не доброю вестью,
Не компанейской хвалой,
Не добросовестной лестью,
Правдой, пусть даже и злой.

Друг – не приятель, знакомый,
Друг – не товарищ, сосед.
Жизнь – наш дворец, но бездомный,
Тот, у кого друга нет.

Лучшие костры – из фортепьяно.
Только если их не поджигать.
Музыкант подбросит форте, пиано,
И начнет по клавишам стучать.

Не в себе, быть может, сумасшедший?
Поломав привычное клише,
Он зажжет костер,
С небес сошедший,
В зале и у зрителя в душе.

Он зажжет, и он его потушит
Пальцами,
Что были так быстры.
Лучшие костры спасают души,
А талант способен на костры.