Наталья Комиссарова - Вера, надежда, любовь. Книга избранных стихов

А ведь я никогда не знал, что такое свобода. Мне стало интересно, что это такое, что означает это слово – свобода? Андрей стал частью моей жизни, частью меня, а может быть, наоборот, это я стал частью его жизни, не важно, но я с каждым днём ощущал все больше и сильнее отсутствие Андрея, как самой главной составляющей моей жизни. Тоска завладела мною совершенно. Я нашёл на батарее его перчатки, принёс и положил рядом с собой. Я целыми днями смотрел на них, вспоминая, как нам было хорошо вместе.

Однажды, после прогулки, когда Анна привела меня домой, её отвлекли телефонным звонком, она вышла, не закрыв дверь на ключ. Каким-то своим внутренним чутьем я уловил привкус того самого слова, над разгадкой которого я какое-то время был озадачен, до тех пор, пока не заскучал по хозяину сверх меры. Я решил во что бы то ни стало найти Андрея. Вот она, свобода. Он обещал всего на несколько дней оставить меня, прошло уже две недели, а он все не возвращался. По запаху, который я узнаю из тысячи, я легко сориентировался в пространстве. Интуитивно выбрав направление, я побежал. Бежал я долго, запах становился все сильнее, я ощущал его все отчетливее. Была уже глубокая ночь, машин было меньше, люди встречались реже, а я все бежал. Наконец, запах моего Андрея стал настолько отчетливым, что я замедлил темп. Свет в окнах домов уже погас, горели огни придорожных фонарей, я решил, что в этой тишине меня обязательно услышит Андрей, он узнает, что я здесь и обязательно выйдет ко мне.

– Я здесь, Андрей, я пришёл к тебе, слышишь? – пролаял я. Но в ответ я не услышал ни звука. Да, сейчас ночь, видимо, все спят и Андрей тоже, но он мой друг, я – его друг, а друзья всегда должны быть вместе. Я решил позвать погромче: – Слышишь, Андрей? Я здесь!

Я постарался пролаять протяжнее. В некоторых окнах зажегся свет, из одного на меня кричали, кажется, нехорошие слова, я понял, что людям это не очень нравится. Я решил дождаться утра, там мне будет проще все разузнать. Разыскав местечко потеплее, я устроился на ночлег. Тогда я ещё не знал, сколько ночей мне придётся провести здесь, в подвальном помещении, где тёплые трубы спасали меня от холода. Я уже несколько дней ничего не ел, жажду я утолял снегом. Я садился под окнами того здания и до тех пор, пока меня не прогоняли, звал своего Андрея. Я знал, что он был там, я чувствовал это и не мог ошибаться.

Из окон на меня смотрели глаза разных, чужих мне людей. Я всматривался в их лица, надеясь узнать в них Андрея, но ни один из этих людей не был им.

Мне стали приносить еду. Я благодарил, как мог, давал себя погладить и иногда спрашивал: – Вы не видели моего хозяина? Его зовут Андрей. Он здесь, в этой больнице.

Но почему-то вместо ответа люди быстро уходили, словно совсем не понимали, о чем я говорю. И вот однажды мороз ударил жуткий, терпеть его было невыносимо. Холод сковывал все моё тело, моя шерсть уже не могла меня согревать, мне нужно было вернуться в подвал, отогреться возле трубы, но я для себя решил, во что бы то ни стало днём ждать появления Андрея. Я присел, холод быстро сковал мои лапы, я не мог произнести ни слова, только одно я прокричал, пролаяв изо всех сил:

– Андрееййй!

Глаза мои постепенно закрывались, я все меньше ощущал холод, пока в какой-то момент вовсе не перестал его чувствовать. Какой-то сладостный сон погрузил меня в мир, где я видел все в чудном свете. Я уснул. Я полетел…

*** – Вы удивительный человек, только перевелись из реанимации, а вам подавай домой. О чем вы говорите? Андрей Петрович, как вы себе это представляете? – возмущению лечащего врача не было предела.

– Мне очень нужно домой. – сказал Андрей.

– Что у вас там? Кто у вас там? Вы о себе должны подумать, ведь то, что вы перенесли сложнейшую операцию, ещё только самое начало, вам предстоит большой путь реабилитации, – вновь сказал доктор.

– У меня там…

– Что? Ну вот что? Жена, дети? Так ведь знаю, что нет. Что же тогда?

Андрей больно вздохнул, прикрыл глаза и сквозь боль проговорил:

– У меня там Друг.

– Что? Друг? Какой ещё такой друг? Подумаешь, друг. Нет, я, конечно, все понимаю, друг это очень, очень важно, но он, я вас уверяю, проживёт и без вас, а вот вы…

– Нет, – не дал ему договорить Андрей, – он без меня не проживёт!

Доктор провёл рукой по подбородку, посмотрел на Андрея внимательно, оценивая его физическое и психическое состояние с учетом операции, которую ему довелось перенести и тихо произнёс:

– Да… тяжелый случай. После чего развернулся и пошёл к двери.

– Поправляйтесь, больной, – сказал он, выходя из палаты.

Все чувства и мысли смешались, спутались. Так Андрей не чувствовал себя никогда. С одной стороны, радость от того, что все позади и оказалось на настолько страшно, как предполагалось. С другой стороны, внутри сверлила какая-то неуловимая мысль, что это за мысль, Андрей и сам толком не мог понять, лишь чувствовал, что это как-то связано с его Другом.

Выпал снег, мороз посеребрил деревья, солнце сияло в чистом голубом небе. В этот день Андрей решил непременно выйти на улицу, пусть на пять минут, но на свежий воздух, так приучил его любимый пёс, и он, проведя больше двух недель в больничной палате, ощущал словно ломку. Он не спеша спустился по ступенькам вниз и вышел на улицу. Пройдя метров десять, он остановился как вкопанный. Внутри себя он вдруг почувствовал спазм, дыхание сбилось. Там, прямо перед ним, на пешеходной дорожке лежал весь усыпанный снегом, его Друг. Он бросился к нему, прихрамывая. Сколько мыслей пронеслось в этот момент в его голове. Сколько он здесь? Жив ли он? Как так случилось, что он оказался здесь? Что там произошло, как он сбежал? Перчатки… О, Боже, в лапах лежавшего на снегу пса были зажаты две его перчатки.

– Милый, дорогой мой Друг, я ведь не бросил тебя, нет. Я бы никогда не бросил тебя…

Андрей кинулся к Другу, стал обнимать его, пытаясь согреть своим теплом, но ни одного движения в ответ так и не услышал. Он проверил его дыхание, но не смог понять, да разве в этом волнении можно что-то понять. Он попытался растереть лапы, голову, но в ответ снова неизменная тишина. Подошли врачи, приехавшие на смену… Все последующие события происходили помимо воли и сознания Андрея. Он не помнил потом, как оказался снова в палате, как сквозь сон менялись лица медсестёр, врачей, санитарок, как менялись капельницы, как он терял этот мир и возвращался снова. И каждый раз, когда он приходил в себя, он говорил:

– Там Друг…

– Что с Другом?

– Спасите Друга…

Однажды утром я открыл глаза. Странно, никогда ещё я не был в таком ослепительно белом месте. Что это? Собачий рай? Значит, он существует? Значит, я в раю?

Снова наступал сон.

***

Но в один из дней, когда я открыл глаза, я увидел перед собой Андрея. Он разговаривал с доктором, тот говорил ему о том, как они, узнав, чья я собака, спасали меня.