Гийом Аполлинер - Ранние стихотворения (1896-1910)

Прощайте, о вы,
Опавшие листья и стебли сорной травы,
И грязные дети, и робкий взгляд…
Уедем назад! Уедем назад!

Бог дровосеков и богиня молнии,
О чем полет орлиный говорит?
О том, что та, чьи груди мы запомнили,
Сегодня чародея умертвит.

Пусть за орлом, летящим к солнцу в темени,
Следит тот бог, что покарает нас,
А мне желанней ворон, что на темени
Сидит во тьме и склевывает глаз.

О черный ворон, прядающий в сторону,
Нашел ли ты холодный свой менгир? [43] Менгир — культовый памятник: длинный камень, вертикально врытый в землю.
А в тесной яме что желанней ворону,
Чем этот труп гниющий, этот пир?

Мой дом на море, твой на горной тверди, и
Теперь мы разойдемся по домам,
Но прежде, брат, мне поклянись в бессмертии:
Мертв чародей, любовь осталась нам.

Про все, что на слуху, я этой арфе вслед
Спою — про вас троих на берегу, про сходство
Менгира с божеством: восстав, глядит на свет
Бог, без тестикулов познавший детородство.

Я от коровьих губ прибоя ослабел,
Как бедра, берега им распахнули устья,
И воткнуты дубы в сухую плоть омел;
Трех жриц на берегу один познать берусь я.

Крестясь, к вам моряки плывут в недобрый час,
Крещеные, они — как дикий рой без улья.
Пловцы скорей умрут, но не достигнут вас,
Их руки над водой, как символы безумья.

Бледнеют в небесах поддельные богини,
Зенит одной звездой свинцовой оперен.
Львы Мавритании рычат в своей пустыне,
И клювами пробит орлиный аквилон.

Внизу ползет, как плющ, расплющенное солнце
Большого города, где заполночь светло.
Что ослепленному тем светом остается?
Ждать, чтобы истинное солнце все сожгло.

Ах, мастер-ювелир, красив и молод он!
Девчонки что ни ночь грустят и слезы прячут,
Про гостью позднюю с подружками судачат,
Влюбленную в того, по ком так горько плачут.

«Пойдем рука в руке, найдем цветущий склон,
Вот золото волос, вот серебро запястий,
Огрань мой поцелуй и отчекань мне счастье
Любовь заменит все: крещенье и причастье».

Ах, мастер-ювелир, грустит Эскавалон,
Девчонки что ни год не знают утешенья.
Померкло золото, утихло искушенье,
Как стали тяжелы все эти украшенья!

В славный город Оркенизу [44] Оркениза (Оркениз) — название, часто встречающееся в средневековых текстах: по одной версии, это резиденция короля Артура, по другой — один из сарацинских городов. Михаил Яснов
Верхового путь ведет.
Славный город Оркенизу
Покидает нищеброд.

«Что несешь?» — пытают стражи
Нищеброда у ворот.
«Все я здесь оставил, стражи,
Даже сердце», — молвил тот.

«Что везешь?» — пытают стражи
Верхового у ворот,
«Я везу невесте, стражи,
Только сердце», — молвил тот.

Что за город Оркениза!
Бравых стражей смех берет
Верховой, твой путь неблизок,
Склизок путь твой, нищеброд,

Мало дел у бравой стражи.
Невелик ее доход;
На продажу вяжут стражи
Да судачат у ворот.

У ворот стоит крестьянин,
Хочет в город он войти;
У ворот стоит бродяга,
Чтоб из города уйти.

«С чем идешь из Оркениза,
Ты скажи, бродяга, нам»,
Говорит он страже: «Сердце
Я свое оставил там»,

«Ну, а ты зачем явился?»
И в ответ звучит опять:
«Сердце я везу, чтоб свадьбу
В этом городе сыграть»,

И смеется громко стража:
Бог мой, сколько тут сердец!
Кто-то вышел без поклажи.
Кто-то едет под венец.

Эта стража городская
Ходит вечно под хмельком,
А ворота в Оркенизе
Запираются с трудом.

На ворота Оркенизы
Смотрит конный свысока.
За ворота Оркенизы
Выпускают босяка.

— Налегке или с товаром?
Встала стража у ворот.
— Отдал сердце я задаром,
Ухожу как нищеброд.

Верховой навстречу страже.
— Что не платишь за провоз?
— Еду к милой без поклажи,
Только сердце ей привез.

— Сплошь сердца! — смеются стражи,
То-то городу доход!
Не сладка судьба бродяжья
И любовь, ездок, не мед.

Ох, и стража в Оркенизе
Им бы только пировать!
А ворота в Оркенизе
Разучились закрывать.

Мне жить у ваших ног, Мари, пока я жив,
Твердить — люблю, люблю! — другой не знаю темы,
О, слабый голос ваш, о, как он, слабый, лжив,
Я начисто забыл, как строятся поэмы.

А прежде томные нанизывал слова,
В зеленых зарослях ответный вздох рождая,
Но эти горькие, как мертвая трава,
Они мне смерть сулят, тебя освобождая.