Владимир Лысаков - Ковыли серебристые

Ведь он промахнулся, а это позор!

Свою зная вину, потерял Лев покой,

Как без добычи вернуться домой?

Как бы позора ему избежать?

Ему не хотелось посмешищем стать,

Лев бы не смог эти муки стерпеть

И, как он в глаза отцу будет смотреть?

Но чудо свершилось! Как подарок от Бога,

Он вдруг увидал старика-Вилорога.

Тот по возрасту был еще крепок вполне,

Но не мог он тягаться со Львом наравне.

Вилорог понял сразу – ему не уйти

И тут же решился на хитрость пойти.

Льву сказал он: «Я тебя уважаю!

Лишь только поэтому я предлагаю.

У меня думка есть, довольно простая,

Чтоб сил ты не тратил меня догоняя,

Стань у холма, тебе «выпала масть»,

Я с разбега запрыгну в открытую пасть.

Так, без труда голод ты утолишь

И гордость, и честь свои отстоишь.

Мне моя жизнь уж давно не мила,

Не зря же судьба нас с тобою свела.»

«Я тебе верю! – Лев довольно сказал, —

Да и силы мне надо, я очень устал.»

Лев сел у холма, пасть пошире открыл,

Вилорог чуть повыше в тревоге застыл.

По уклону бежал он, не считаясь с годами,

Едва успевая двигать ногами,

Но перед Львом рога-вилы нагнул,

Рогами своими Льва насквозь проткнул.

***

Молодым и глупым Львам

Важно очень объяснить,

Нельзя верить всем словам,

Что им будут говорить,

Их слепая, порой вера

Может их же погубить.

Виноград вот-вот созреет,

Недели две и можно рвать.

Днём всё меньше солнце греет,

Пора осень в гости ждать.

Но, она, как всякий знает

Может лето нам продлить,

Когда злится, так бывает,

И холодный дождь пролить.

И чему тут удивляться?

Нрав её изменчив очень,

Ей, что плакать, что смеяться,

Ведь на то, она и осень.

Для тебя серенады

Под балконом не пел,

Поцелуй ждать в награду

От любимой не смел.

Спроси парня любого —

Петь совсем не умею,

Нет таланта такого,

О чём сильно жалею.

Как танцор, ты учти,

Не ахти, как хорош,

Я в танце почти

На медведя похож.

На гитаре я тоже

Не мастер играть.

Я могу только в поле

Сеять рожь и пахать.

Не могу слабых бить,

Ты прости – я такой!

Но могу верным быть

До доски гробовой.

И могу, не на словах,

Как никто я любить,

Лишь тебя на руках,

Как богиню носить.

Пёс, дворняга, звать – Барбос,

Мне задал простой вопрос:

«Ты ответь мне честно, Коля,

Любишь ли меня, как Оля?

Она любит так! Души не чает,

Кексом часто угощает.

Я их ем, свой вкус неволю,

Я боюсь расстроить Олю.

Не хочу, ни конфет, ни авокадо,

Ну, а ты меня порадуй

Колбасой, хорошим кругом,

Тебе буду верным другом!»

Был ли прав я всегда? —

Щекотливый вопрос!

Мне казалось, что «Да!»,

С чувством этим я рос.

Совершал ли ошибки?

Несомненно, наверняка,

Хотя с виду я хлипкий,

Порою бывал упрямей быка.

За «проколы», всяк знает,

Всегда надо платить.

Но жизнь нами играет

И с ней лучше дружить.

Нет ошибок таких,

Чтоб себя не ругал.

Я не лучше других,

Я, увы, не святой, не идеал.

Я хотел быть капитаном,

Как любой, на корабле

Покорять моря и океаны,

А не «ползать» по земле.

Только жизнь своё сказала,

Капитаном я не стал,

Не стоял я у штурвала,

Хоть об этом и мечтал.

По земле моей хожу я

И нисколько не жалею,

Вдалеке по ней тоскую

И люблю, как я умею.

.

И её мне нет дороже,

Для всех нас она родная.

Не любить её негоже,

Как и мы, она живая.

Земля кормит нас и поит,

И заботится, как мать.

За неё порою стоит

Даже жизнь свою отдать.

За неё в войну солдаты

Не щадили жизнь свою,

И не смейте, супостаты,

Трогать Матушку мою!

У просёлка стояло небольшое село,

Но метелью зимой то село замело.

Целых пять дней метель лютовала,

Такой злою еще никогда не бывала.

Село замела под самые крыши,

Такого не помнит, дед даже, Гриша.

А дед много видел, так долго он жил,

Ведь, ещё при царе, на Кавказе служил.

И теперь то село нелегко отыскать,

Вам могут дорогу к нему указать,

Только старый, раскидистый дуб,

Да, еще дым, что клубится из труб.

Из снежного плена, лишь только весна,

Избавит село, как от жуткого сна.

Оно вновь заживёт, как и прежде жило,

Но время весны ещё не пришло.

Я очень надеялся, верил и ждал,

Что на встречу придёшь на причал.

Но, мама твоя, тебя не пустила,

Мол ещё молода – она говорила.

– Тебе рано, пока, на свиданье ходить, —

Она продолжала всё время твердить.

Ей это внушала все дни напролёт, —

Ты еще подрасти, твоё время придёт.

Не забывала твердить вновь и вновь —

Так на корню разрушалась любовь.

Долго я ждал, но ждать утомился,

Годы спустя, на другой я женился.

Ещё одного Бог «забрал» русофоба:

Его лишь питала лютая злоба,

Грязь лил на Россию он день изо дня;

Он её ненавидел, а значит меня.

Я к нему отношусь, увы, как к врагу,

Любовью я к Джону пылать не могу.

Джону подобных на свете немало,

И лучше б таких земля не рожала.

Такие, как он, затевали все войны,

И жить на земле они не достойны.

Я, как все люди, хочу в мире жить,

Сеять добро, своих внуков растить.

На край света пойду

За тобою и дальше.

Знай, тебя я найду

В мире зла, лжи и фальши.

Не жалея себя,

Искать стану её,

Пока сердце, любя,

В груди бьётся моё.

На планете Земля

Всюду буду искать,

Ни на что, не смотря,

Половинку свою

Я смогу отыскать.

Минут десять, не больше, он книгу читал,

Но очень и очень «ребёнок» устал.

Себе он сказал: «Лучше пивка пойду я, попью,

С малый бочонок в себя я волью.

Пиво ведь пить – не книгу читать,

Зачем мне напрасно мозги напрягать?»

Пойдём, ненаглядный, любимый,

На наше с тобою заветное место.

Пойдём, мой свет негасимый,

Туда, куда нам лишь известно.

Я уже не невеста, тебе я – жена,

А ты – не жених, ты мой муж.

С собою возьмём бутылку вина —

Не говори, что осилить не дюж.

Всю ночь проведём, милый, с тобой,

Как раньше, под нашей копною,

Небом любуясь и ясной луной,

А ещё, я – тобой, а ты – мною.

А утром, от объятий уставший,

Когда за рекой заалеет рассвет,

Мне на ушко, нежно ты скажешь,

Что любишь меня, что меня краше нет.