Геннадий Кучерков - Я прожил жизнь почти дотла. Стихи

Молва людская,

И вопль гневливого ханжи.

Забыли нешто, чудаки,

Не на подобных ли примерах

Самоотверженной любви

Нас воспитали не химеры…

Искусства цвет – его кумиры:

Поэт, писатель и актер,

И главный мастер —

Режиссер.

Спросите их, как возносили

Анют Карениных любовь,

Изменам мужним находили

Не оправдание, так резон.

В порочном круге воспитания

Театры, книги и кино

С младых ногтей нас опекали,

Умы и души развивали,

Мир чувств священных открывали,

Добро в ворота пропускали,

Греху ж, однако, оставляли

Чуть приоткрытое окно.

Любовь – добро, святое чувство,

Благословение небес.

Помеха ей – людская глупость.

Мораль слепая – звук пустой.

Когда Любви все сокрушающий экстаз,

Как апокалипсис когда-нибудь нагрянет.

Потоп омоет Землю, как было уж не раз,

Вновь в Антарктиде ледники растают,

Извечен поединок Добродетели с Грехом,

Неважно кто, кому и как

Перчатку вызова бросает,

Закономерностей здесь точно не найти,

Как и в исходе поединков, кстати.

Но этот бой почти всегда без правил.

Условия диктует Добродетель,

Нет для нее ни категорий весовых,

Ни равенства при выборе оружия,

Ни права жребия на первый выстрел.

Особая статья – экипировка.

Броней из ханжества

И косного сознания

Вояка добродетельный

До самых пят прикрыт.

А буде все-таки пробит,

Из страсти низменной толпы

Кольчуга есть еще и щит.

А Грех лишь в тунику,

Обычно, облачен,

В покров

Из хрупкой веры в справедливость,

И из мифического,

Большей частью,

Права

Своей Судьбой распоряжаться самому…

Мораль непреходящего значения не имеет,

Она как флюгер на ветру Времен.

Мораль нужна. Не может быть сомненья.

Вопрос лишь в том: кому и для чего?

Законодатель кто? А кто Судья?

Диагноз ставит кто и приговор?

А главное – кто будет врачеватель?

Кому доверят

Вас отправить вновь

За обывательских условностей забор?

Мораль и Добродетель —

Два палача любви,

Что пробивает трудный путь

Вне ценностей мещанского уклада,

Вне правил, что придуманы людьми,

Вокруг любви

Возведших ханжества ограду.

Любовь нельзя связать уставом.

Кто только сделать это не пытался!

И неизбежное терпел фиаско.

Что интересно, и Закон —

Всеобщий регулятор отношений —

Любви не дал определения

До сих пор.

Любви как чувству,

А не институту брака.

О, женщины, не знавшие отцов,

Безмужних матерей нежданные создания,

Плоды любви, как правило, несчастной,

Молю я Господа к Вам проявить участие,

Долги Судьбы чтобы вернул Вам счастьем.

Не вешайтесь на шею мужикам,

Не велика потребность их в любви

И в парном моногамном браке.

Природным кодом ограничена она,

Ролей полов биохимическим раскладом.

В запущенном саду чужой усадьбы,

В укромном месте, фундук а ми обрамл е нном,

Лоскут сиреневый от д е вичьего платья

Трепещет на сучке под ветром возмущенным.

Завязан бантиком лоскут. На память.

Воспоминание о той любви мгновенье.

Застыло чтоб оно краеугольным камнем,

Чтоб навсегда осталось неизменным.

Иллюзия с реальностью когда-нибудь столкнется.

Наивные надежды слезой стекут в песок,

А ленточка на веточке все также будет виться.

Быстрей ветшают чувства, чем выцветает шелк.

Раскрепостила ты меня, сознаюсь честно,

Привила вкус к люб о ви беззаветной,

Освободила в одряхлевшем сердце место

Для солнечных лучей весеннего рассвета.

Любовь регламента не терпит.

Она – как званый пир для наших душ,

Над скучной добродетелью

Победу одержавших,

Оркестры где играют только туш.

Судьба аллюром прогнала меня сквозь жизнь

И не заметил как угодил я с тракта на тропинку,

Сначала думалось, ведет она в тупик,

А привела к тебе, моя кровинка.

Мы оба, скажем мягко, увлеклись.

Свалились сразу в бездну чувств взаимных,

Умеем, вроде, плавать и знаем, будто, жизнь,

А вот идем ко дну – спасения не видно.

Я в этой катавасии, что жизнью называется,

Мог мимо острова любви твоей проплыть,

Неотвратимый Рок, Судьбы цунами,

Не раз мой утлый челн пытались потопить.

Спасибо тебе, милая, что маяком мне стала,

Спокойным светом глаз своих развеяла туман,

И в гавань долгожданную ты путь мне указала,

Минуя скалы, рифы, сирен морских обман.

Причал последний нам достался тихий,

Мы Устроителю судеб благодаренье шлем,

То соразмерное грехам дано нам воздаяние,

А новых индульгенций ни от кого не ждем.

В осеннем возрасте судьба свела двоих.

В оранжево-багряных кронах птицы пели,

Взаимная симпатия таилась до поры,

Пока под своды кленов не вступили.

В осеннем возрасте судьба свела двоих.

Так было Провидению угодно.

Ему до посинения перечить можешь ты,

Но в этом мире в выборе оно лишь и свободно.

На протяжении пяти последних лет

Свою любовь мне женщина дарила,

Таких на белом свете больше нет,

Благодарю судьбу, что так распорядилась.

Влюбленным оказался через мерно,

Люб о ви прошлые никак в сравненье не идут.

В признаниях о том утратил чувство меры,

Боюсь, ее любовь они усталостью сметут.

Но не расстанется со мной до дней последних.

И мне позволит беспощадно так себя любить.

Ведь беззаветности в любви не знала тоже прежде.

Моей любовью как теперь не дорожить.

Судьба не слишком щедрой оказалась:

Моей семейной жизни корабли

Не раз уже о рифы разбивались.

А лайнер твой – такой блестящий,

Когда со стапеля сошел —

Весь обветшал в штормах гудящих:

Твой шкипер курс не тот нашел.

Событий прошлой жизни

Нескладные страницы,

Где было мало счастья,

А ласка – дефицит,

Перевернули вместе,

И разум не спросив,

Бездумно окунулись

В греха чудесный мир.

Одним богам, как видно,

Мы молились,

Коль пролегла

Между сердцами

Ариадны нить,

Конец что положила

Блужданью в лабиринте

Меж стен глухих морали

И страха согрешить.

О, этот час, что я с тобой провел

В аллеях темных и пустынных,