Гавриил Кротов - Лефортовские записи. Стихи перед освобождением

Как много раз любовь меня спасала,
Чтоб я в себе души не запятнал,
От слабодушья, от свиного сала,
Которым я порою зарастал.
Она меня великому учила.
Прошла со мной почти весь белый свет,
По морю шла – и ног не замочила,
Шла по огню – не почернела, нет!

Она была то радостью, то болью,
То маленькой бывала, то большой,
То раны мне солила ржавой солью,
То всё прощала с лёгкою душой.
Любовь! Любовь!
А что это такое —
Любовь?
Но только правду мне ответь,
Чего в ней больше: слёз или покоя?
И что с ней делать: плакать или петь?

Я иногда любовью шёл, как лесом.
То в эту гнулся сторону, то в ту.
А сколько раз бывал я Ахиллесом,
Безжалостно ужаленным в пяту.
А мне тогда казалось, что вот это
И есть любовь.
Единственная.
Та.
Но осыпались листья пустоцвета,
И оставалась в сердце пустота.

А где-то за морями, за горами,
В какой-то неизвестной стороне
Звала меня, ждала меня годами
Та женщина, что счастьем стала мне.
Она пришла, чтобы нам не расставаться,
Моею стала, чтоб родились вы.
Но даже здесь не стал я разжижаться,
Хотелось прыгнуть выше головы.

Я гнал себя,
Любовь свою
И ласку
Давил своею собственной рукой.
Я торопился строить в мире сказку,
И из неё я исключил покой.
И мне хотелось солнцем стать и песней,
Рекой весенней, деревом в саду.
Чтоб только жить бы ярче и чудесней,
Обид не знать и не встречать беду.

А мне бы надо быть с ней всюду рядом.
Всё ей отдать, всё с ней перенести.
Её защитой стать, её оградой,
Любую боль от сердца отвести…

И если бы сейчас меня спросили:
– На свете много умерших огней,
Твою любовь года не погасили?
– Нет, – я б сказал, – она ещё сильней!

Друг друга в поиск вечный увлекая,
Идут по жизни рядышком сердца.
Какое это счастье – жизнь такая,
Любовь такая греет до конца.
Нас не подкупишь лишним граммом блага,
Мы за похлёбку честь не продадим.
Любовь и труд – не мрамор и бумага,
И мы за них стояли и стоим.

Не терпит лжи, не признаёт обмана,
В благонамеренном мы узнаём врага.
И эта сила – волны океана,
Которые шатают берега.

Один поэт, стихи слагавший броско,
Пропахший зеленью и козьим молоком,
Писал, что Родина – пригорок да берёзка,
Да поле, где он бегал босиком…

Нет, нет, неправда!
Я люблю другую:
Простор бескрайний, тёмные леса,
Зимой – в сугробах, осенью – нагую.
Немерянную,
Сердцу дорогую.
Всех русских рощ и речек голоса.

Люблю толпу берёз над перевозом.
Закат, что в ноги кланяется им.
Я сам готов им кланяться – берёзам,
Рязанским, тульским, пензенским, псковским.

Мне эта ширь, мне эта даль без края
Родней родного, светлого светлей.
Не надо мне малюсенького рая.
Цветы цветут, бегут ко мне с полей.
Я звал их сам. Цветы моей России!
Не здесь ли их Алёнушка рвала?
Самой России в косы золотые
Она ромашки белые вплела.

И до любой кровинки, до слезинки
Вошли в меня навеки, как судьба,
Вот эти остробровые травинки
И эти необъятные хлеба.

Всё здесь моё – могучее, большое.
И я готов слезинку уронить,
И раскрасивую тебя своей душою
Я к лучшему хотел бы изменить.
Убрать тебя, как…
Где найти сравненье?..
Но вот не смог я нарядить, любя.
Считаю, этого стихотворенья,
Конечно, слишком мало для тебя.

Люби Россию!
Ты люби её, как друга!
Омывши кровью, я тебе её дарю.
И вот тогда, за гранью жизни круга,
Ты знай, что я тебя благодарю.

Любовь свою ты не дели с другими,
Коль видишь жадность, подлость, чванство, лесть…
И пусть навеки будут дорогими
Любовь и труд,
уверенность и честь.

Пусть честь порой облита кем-то грязью,