Ольга Андреева - На птичьих правах

Через тысячу лет не узнаем названия рек.
Городов очертанья на карте и речь – всё иное.
Ну так что мне привычный двукратно подтаявший снег,
длинный стих мой невнятный, размытый плеснувшей волною.

Мир прекрасен и хрупок… Но я не об этом сейчас.
Есть лекарство в конце от иллюзий, амбиций, идиллий.
Полыханье физалиса выхватит гаснущий глаз —
спасены. Всё вернулось. И вспомним, зачем приходили.

Мой двор, лоскут вселенной отрезной
с её дождями, листьями, весной —
неброской, без рисовки и вранья,
с собачьим лаем, граем воронья,
с экспансией голодных муравьёв,
грызущих наше бренное жильё,
и чередой жердёловых стихий,
впадающих в варенья и стихи.

Встать до восхода и писать, писать,
пока луна цела и голоса
эриний мирно ладят за окном,
пока во мне – светло, в окне – темно.
Но это будет завтра, а пока
вновь – пятница, последний день Сурка.

Река – узка, изломана, остра.
Как спинка молодого осетра,
изрезаны и топки берега,
нечастая ступает здесь нога,
войти в неё и подвести итог —
соврать себе,
что ты хоть что-то смог.

Сад брошен, вишни вянут на ветвях.
Мы не нужны Тебе? Извечный страх,
живущий в неуютных головах.
Излишество набора хромосом.
Ещё не старым ржавым колесом
я докачусь до горнего суда,
я попрошу вернуть меня сюда.

Полусонной стопой зацепившись за стебель колючий,
засмеёшься и вспомнишь взглянуть на искристую реку,
напоследок, пока не вцепился, используя случай,
твой рассудок в тебя, возвращая назад, в человека,
что ни утро. Ведь так никогда не взлетишь, не ворвёшься
в тонкий перистый слой легкокрылым пульсаром пернатым.
Утро мимо стрижом пролетает – меня не тревожа,
в паутинке судьбы проступают стальные канаты.

Снова точка росы. Настоять на своём и не пробуй.