Нуржан Сансызбаев - Комета. Творческий сборник

То был резок, словно в ножнах
Нож запрятан был. Подчас
Ожидал объятий ложных,
Удивляясь каждый раз.

А порою в понедельник,
Ровно в двадцать два ноль ноль.
Заводил себе будильник,
Запивая свою боль;

Ждал пока Луна проснётся
И раскроет свою мощь.
И молился как придётся.
Мог рыдать хоть кажду ночь.

Вслед за ночью, ранним утром,
Посылал я голубей.
А в конверте изумрудном
Стих плескался. В дне морей

Находил я украшенье,
Что подстать под цвет очей.
Ты – виновник превращенья:
Изо льда в тепло печей.

Вот мой ход всех чувств и рифмы,
Что желала ты узнать!
Не боюсь сирен и нимфы,
Я Боюсь любовь прознать…

Я блуждаю по просторам,
В Необъятной красоте.
Я моргаю светофорам,
А они моргают мне.

Я расчесываю косы
У берёз и у осин.
Я ношу венок из лозы
С жемчуго́м со дна низин.

С Солнцем я делю забавы,
Я целую в щёку свет.
Думаю, я всё успею.
Ведь второй мне жизни нет.

Вы разожгли моё больное сердце,
Я молод был, влюблённый сильно в Вас.
Я шёл всё чаще ближе к вашим дверцам,
Настаивал на встрече в поздний час.

И в тот момент, когда я вас встречаю,
Хочу и промолчать, и всё сказать.
Ведь Вы не сознаёте, как скучаю,
Иль может мне порою сердце врать?

Вы влезли в мои все святые мысли.
Вы душу разукрасили во мне,
Вы в ней отныне навсегда повисли.
Ведь Вы меня не раз спасли во тьме.

Я знаю, я порой очень дикий.
Поддакиваю в ревностный момент,
Смеюсь для Вас при тучах, хоть безликий,
Делюсь пальто, хоть холодно в обед.

Я не заметил, как прошло всё время,
Я выгорел, родился, отлюбил.
Упоминаний вряд ли стоит бремя, —
Кометою упало в тихий Нил.

Не гоже так любви нам предаваться,
Но тем и интереснее для нас.
Я Вас любил, вы предпочли меняться.
И я стыжусь своих же слов про вас.

Сегодня я обрёл себя.
Сегодня я довольно молод.
Давно не чувствовал огня,
Давно не прыгал к чертям в омут.

Я разобрался наконец,
Кем я любим, кого достоин,
Кто моей честности ловец,
А кто не чтит мирских устоев;

Кому я время подарил,
И кто оплачивал мне тем же;
Кто в руки счастье заманил,
Кто подарил любовь и нежность.

Я прогадаю, промолчу,
Пойму, что в жизни всё случится.
Как в фильме старом захочу:
Улыбки в летние зарницы.

И с чистым сердцем дам заснуть
Своей душе. Проснусь пораньше.
А что для счастья нужно мне? —
Собою быть, шагая дальше.

На пике счастья своего
Я позволял душе лениться.
Порою падал прям на дно,
Порою спал я под зарницы.

Я мог забыться, как дурак,
Из-за простого комплимента.
И угасал за день маяк,
Светивший в солнечны моменты.

Не находил себе я места,
И Муза сгинула давно!
Ведь Лень, как тонна соды в тесте;
Как стая крыс в большом гумно.

То появлялась ниоткуда.
Манила в сети крепким сном.
Была свободная минута —
То пробиралась чаще в дом.

Ласкала слух, твердя про лавры,
Которые я приобрёл.
Мой крепкий дух уже не главный…
В низину падает орёл.

…Я поднимусь! В доспехах белых
На крыльях славного коня
Я воспою дерзания смелых.
Я встану раньше, чем заря

Припомню сладостны моменты
И дальше в небо устремлюсь.
Сея добро на континенты,
Я украду тоску и грусть.

Письмо не долетело в Ваши руки.
Вы так и не узнаете, как я
Томительные дни считал в разлуке,
И ждал в одном кафе день ото дня.

Поклоны слал я Вашим домочадцам.
И быстро растворялся я в ночи.
Скучающим не стал бы притворяться,
Не будь из сердца жар, как из печи.

И брался за перо я всё смелее,
Лишь думая о Вас, о рандеву.
Во снах моих Вы были так милее,
Чем были Вы со мною наяву.

Лишь стоило мне с Вами попрощаться,
Как тут же приставала скука вслед.
Как будто кроме Вас мне не с кем пообщаться,
И сердцу не с кем разделить обет.

Наперекор я Вашим ожиданиям
Вот так вот оборву строк, и мрак!
Значения не предам своим стараниям.
Не друг я больше Вам, да и не враг.

В который раз за письменным столом
Пообещаешь ты великое начало
Своим делам, лежавшим на потом;
Своей душе, что снова год кричала.

Мину́л уж тот, плоды и не видны.
Иль мало мне, иль очи за туманом?
И если есть, не вижу я своей вины.
О, сердце! Засыпаешь ты с обманом.

Постыдно в сотый раз мне не за вас,
А за себя, сжигавшего бесследно время,
Кутившего без устали в разбойный час,
И ненашедшего мирского счастья семя.

Поющего о цели видел сброд
Пустокарманным и душою самолюбца.