Нина Кузнецова - Ледяной ключик

Я продолжала стоять на коленях, вцепившись мёртвой хваткой в руку отца, мне казалось, что он всё ещё здесь и я таким образом держу его, не отпускаю…

В палату вошёл Ваня, подошёл ко мне, присел рядом на корточки, дотронулся до моего плеча.

– Пойдём, Настя, ему уже ничем не поможешь…

– Ты иди, а я побуду с ним, – сказала я сквозь душившие меня слёзы, – я так ждала этой минуты, пусть она продлится ещё. Ты меня понимаешь?

– Вы всех задерживаете, – прозвучал бесстрастный женский голос откуда-то сверху, – мы должны освободить палату для следующего пациента, а ещё и прибраться, и проветрить…

– Как вы смеете?! – вырвалось у меня. – Папа будет жить! Пошли все вон! – я не узнавала своего нового голоса и новых жутких интонаций, но мне было всё равно. Вскоре шум за спиной стих, кажется, нас наконец-то оставили одних…

– Мама, – взмолилась я, – если ты сейчас здесь и ты меня слышишь, то сделай так, чтобы я не потеряла отца, я чувствую, его душа ещё тут, и он меня слышит, пожалуйста, это сложно и почти нереально, но ведь бывают исключения… Ты же – фея! Фея Чистых прудов, я всё знаю, папа мне рассказал! Папа, возвращайся, я – твоя дочка!

В этом месте я не удержалась и заплакала, уткнувшись носом отцу в бок! Как мне всю жизнь не хватало этого родительского тепла и защищённости, не хватало любящего существа, которому можно так вот прислониться и заплакать, если тебе больно. И пусть это будет всего один раз в жизни, подумала я, но зато этого у меня не отнимет никто, и я буду вспоминать этот чудный миг обретённого и тут же потерянного счастья…

Я рыдала, а ещё идущее от отца тепло успокаивало меня… и тут вдруг мне показалось, конечно же, только показалось, что пальцы его в моих пальцах дрогнули, возможно, это была судорога умирающего, я где-то что-то читала про это, но я решила, что отец подал мне знак, что он меня слышит. И тут снова произошло невероятное: как будто кто-то шумно выдохнул. Опять кто-то вошёл? Я было приподняла голову, чтобы разразиться очередной тирадой, как увидела, что грудь отца медленно поднялась и опустилась, движение повторилось. Снова мерещится! Обман зрения? А если нет?! Я прикоснулась к тому месту на руке, где слушают пульс… нечёткие медленные удары прорывались сквозь границу миров… Я закричала что было сил:

– Сюда, быстрее, покойник очнулся!!!

На удивление, довольно быстро в палате нарисовался тот самый доктор в зелёном колпаке. Но спешил он отнюдь не к больному, а ко мне, он решил, что мне так плохо или я сошла с ума, что мне кажутся несусветные вещи. Он налил мне стакан воды и протянул:

– Выпейте и успокойтесь, ваш отец уже не вернётся…

– Вы лучше пощупайте ему пульс!

– Ну хорошо, хорошо, сейчас пощупаем…

Доктор недоверчиво протянул свою руку к шее Владимира Петровича и вдруг встрепенулся, стал лихорадочно включать приборы, присоединять проводки, затем выглянул в коридор и позвал:

– Игнатьевна, позови Леночку, больной очнулся… Затем обратился ко мне:

– Мы попытаемся его спасти, а вы пока покиньте палату, – и добавил: – Такое в моей практике впервые!

Чтобы спустя несколько минут… это никак не укладывается в голове!

Мы с Ваней терпеливо сидели на стульчиках в коридоре. Ваня, не скрывая восхищения, смотрел на меня:

– Но как ты это сделала? Ты – колдунья?

– Нет, что ты! Я просто знала, какую фею позвать на помощь…

Из палаты вновь вышел рослый доктор. На этот раз выражение его лица было довольно бодрым, но по-прежнему уставшим.

– Мы сделали всё возможное, давление нормализовалось, пульс в норме. Больной не пришёл ещё в сознание, но динамика положительная, думаю, к завтрашнему он очнётся…

– Ура! – прокричали в один голос мы с Ваней. – А к нему нельзя?

– Вы, девушка, можете войти, только никаких резких слов и движений, только взгляните на него, и всё.

Я, осторожно переступая роликами, вошла в палату. На высоких подушках лежал отец. Он ровно дышал. Кривая на экране прыгала зигзагами. Я улыбнулась и тихо сказала:

– До завтра, папа, теперь мы уже не расстанемся никогда…

С тех прошло немало лет. Отец поправился и переехал к нам на Чистые пруды. Мы не изменяем нашей славной традиции и каждый день вечером с шести часов прогуливаемся вдоль пруда, о чём-нибудь неторопливо разговаривая. Папа мне любит рассказывать про маму, о том, какая она была замечательная и как он сильно её любил… Я рассказываю о себе, практически ничего не скрывая, делюсь планами на жизнь и своими проблемами.

А с некоторых пор к нам присоединился и Ваня, который оказался никаким не племянником отца, а очень дальним бедным родственником, сиротой, которого папа опекал с самого детства. У нас с Ваней возникли сильные чувства, и мы не сразу, правда, но пришли к решению пожениться. История нашей с Ваней любви заслуживает отдельного повествования, поэтому я расскажу о ней когда-нибудь позже.

За окном задумчиво, осторожно и размеренно валил снег, будто специально оставляя время на размышления о вечных материях. Логично именно в такой день задуматься о историческом процессе смены эпох, о стыке этих цикличных периодов в точке полуночи с 31 декабря на 1 января, когда у нас в стране мелодично бьют самые главные часы – куранты Московского Кремля.

Отчего снегу всё равно и плавное движение снежинок даже на секунду не остановилось в своем движении в полночь, не вздрогнуло, никак не переключилось на иной виток времени? Да и бездушная на вид луна всё так же, не моргая, продолжала висеть на тёмно-синем небосводе в обрамлении ярких звёздных кристалликов…

Раньше Яне не приходили в голову подобные мысли, потому как она в унисон со всей страной была прикована к весёлому действу на телеэкране – и только в этот декабрьский вечер подошла к окошку, поскольку телевизор в доме сломался как раз накануне Нового года…

Как божественно красива новогодняя ночь! Из окна Яниной квартиры виднелся кусочек панорамы праздничной Москвы, подсвеченной тысячей лампочек, фонариков, всевозможных огоньков – они переливались, двигались, веселились со всей страной в предвкушении главного праздника планеты. Можно было рассмотреть несколько новогодних ёлочек, причудливых ледяных дворцов и искрящихся электронных фонтанов. Москвичи затаились в своих домах за праздничными столами, город опустел, даже автомашины в этот час не шуршали шинами по оживлённому шоссе, которое виднелось из окна. До Нового года оставалось совсем чуть-чуть. У Яны перехватило дух – такую красоту вместе с нею созерцают в эту минуту кроме звёздных светил разве что бездомные кошки, прогуливающиеся по крыше… Но они не понимают смысла всей этой вдруг внезапно стихшей суеты и не ощущают всей важности исторического момента смены времён.