Григорий Милин - Стихотворения

День уходит. Закат, догорая,
На опушке спалил лебеду.
Загляделась луна молодая
На своё отраженье в пруду.

Лёгкий ветер, резвясь в поднебесье,
Гонит облачность редкую прочь.
В темноте потонуло полесье,
В небе звёзды рассыпала ночь.

Затаились ночные просторы.
В окнах отблески гаснут огня.
Лишь гармони слышны переборы
Отголоском минувшего дня.

Лес завесил ветвями мохнатыми
Небосвод, свет луны пригасив.
Про любовь парни шепчут с девчатами,
Под гармони весёлый мотив.

Им не спится. Душа молодая
Не болит от житейских забот.
Счастлив тот, кто печали не зная,
Жизнь свою не читает вперёд.

Меркнет день, полыхая зарницами.
Тишина бьёт набатом в ушах.
Я хочу с перелётными птицами
Проложить новый путь в небесах.

Затеряться в неведомой дали,
Схоронясь в потаённой глуши.
Там, где мысли мои обитали,
Окрыляя порывы души.

Неуёмный порыв! Ненасытный!
Сам его не могу я понять.
Мне, быть может, инстинкт первобытный
Побуждает желанье летать?

Я шагнул бы с отвесного края,
Улетев от мирской суеты.
Только падаю я. Не летаю.
И боюсь я, боюсь высоты.

В печальном сумраке развеянной мечты
Я вижу только призраки былого.
Но тленье скрыто в них под маской красоты,
Так мысли черные порой скрывает слово.
Мне к прошлому пути закрыты навсегда.
Лишь в редкие часы воспоминаний
Доходит до меня боль минувших страданий,
Как светит сотни лет погасшая звезда…

Ты не знаешь, мой друг. Нет, не знаешь,
Как жестоко болеет душа.
Больно так, что рассудок теряешь.
Так, что жизнь не стоит гроша.

Мне любовь – роковое проклятье!
Я не думал, мой друг, никогда,
Что любви искромётной объятья
Могут быть холоднее льда.

Я без женщины этой – никто.
И другим без неё я не буду.
Потерял я надежду на то,
Что когда-то её позабуду.

Я люблю её так, что не знаю,
Что сулит мне грядущая новь.
Каждый день я её вспоминаю,
Каждый день проклинаю любовь.

Для тебя это, может быть, блажь.
Может бред моего безрассудства.
Но прошу тебя, друг мой, уважь
Ты мои омертвевшие чувства!

И к подружкам своим не зови.
На подружек смотреть я не стану.
Не желай ты мне новой любви,
Обрекая на новую рану.

Пробираюсь глухими просёлками.
Лес замшелый бурьяном зарос.
На полянах, украшенных ёлками,
Островки одиноких берёз.

Никого по пути не встречается,
Ни людей, ни следов, ни жилья.
День усталый к закату склоняется
Под призывную песнь соловья.

Я люблю захолустные дебри.
Купола обветшалых церквей.
И букетик увянувшей вербы
На притворе церковных дверей.

И лампады мерцающий пламень,
И дымок благовонный кадил,
И надгробия мраморный камень
В изголовье забытых могил.

За оградами в ржавой коросте
Каждый камень со мной говорит.
Всё минувшее на погосте
В пересказе могильных плит.

Память робкая тихо тлеет,
Время топчет её следы.
И теперь лишь асфальт темнеет
Там, где прежде цвели сады.

Всем достойным, что было в жизни,
Что теплом согревало грудь,
Я обязан моей отчизне,
Той, которую не вернуть.

Я не видел нигде, где бы не был,
И забыть не могу до сих пор,
Как бесстыжее синее небо
Обнажает бескрайний простор.

Я нигде не встречал, где бы не был,
Утра раннего тёплый туман.
Запах медленный чёрного хлеба,
Разнотравья цветущий дурман.

Много разных просёлков мной пройдено.
Тех, что в разных краях пролегли.
Как прекрасна ты, Русь! Моя Родина!
Краше нету на свете земли!

Грустно всё. Быт надежду угробил.
Повседневность страшнее оков.
Я бы жизнь свою трезвую пропил,
Если б не было в жизни стихов.

Если б не было в жизни искусства,
Если б не было в жизни любви,
Чем бы стал я питать свои чувства,
Пробуждая волненье в крови?

Если б не было дивной природы,
Сохранившей свой облик живой.
Неизбывность пьянящей свободы,
Безмятежный душевный покой!

Остальное всё горько до боли.
Я не пьянь, не сижу на игле.
Мне действительность хуже неволи,
От неё не укрыться на грешной земле.

Тяжко всё. Лишь ленивый не гнобил
То, что дорого мне, чем горжусь.
Я бы жизнь безутешную пропил,
Если б не было края с названием «Русь»!

Мне так хочется жить вне навязанных правил,
Жёсткой рамки законов, произвола властей.
Я бы всё, что имею, оставил,
И отшельником зажил вдали от людей.

Я хочу позабыть городские мотивы,
Все блага бытия и её суету.
В диких дебрях укрыться, пока они живы,
Заповедных земель повидать красоту.

Ни за что не платить. Не служить проходимцам.
Позабыть череду бесконечных забот.
И не кланяться низко значительным лицам,
С благодарной улыбкой пропуская вперёд.

Приобщиться хочу к забулдыги мытарству.
Не считать ни часов, ни недель, ни годин.
И служить одному – своему государству,
Где я сам и слуга, и его господин.

Даже если случится, что мне будет трудно,
Я не стану роптать и о прошлом скорбеть.
Об одном лишь судьбу умоляю прилюдно –
В одиночестве стылом мне не дать умереть…

Зажгла огонь Олимпиада.
И в пламени её огня
Вся олимпийская плеяда,
Любая почесть и награда
Отныне происками ВАДА
На долгий срок посрамлена.

Нет, здесь не может быть сомнений:
В борьбе бесчестной уличён,
Любой спортсмен, пусть даже гений,
Нигде не знавший поражений,
Без многотрудных размышлений
От игр быть должен отлучён.

Но почему, с какой рожны,
В угоду звёздно-полосатым,
Законам следуя мохнатым
Средневековой старины,
Презрев презумпцию вины
Атлеты лишь одной страны,
Чья невиновность вне сомнений,
Лишь на основе измышлений
Прав олимпийских лишены?

В каком бреду, каких прострации,
Низкопоклонство Федераций
Чужим полотнищам знамён
Позорно обошло закон?