Олег Кирюшин - Слова, отпущенные в мир, ужели благом отзовутся?..

Я приехала в этот уголок берёз и цветов в 90—е. Вроде бы и до центра десять минут быстрой ходьбы, а вроде как деревенька на три дома: нетронутый, всеми забытый уголок природы. В то время церковь стояла в ужасном состоянии: обшарпанная, пустая, с закопчёнными стенами. Не удивительно! Чего в ней только не было в советские времена!

10

Бабушка рассказывала, что в 30—х годах в церкви была пересылка и народ там толпами расстреливали.

Боялись бабушка и дед мимо церкви ходить, даже когда часть воинская прибрала церковь себе. С одной стороны церкви, при вояках, был заводик. Солдаты варили там резину и заливали ей валенки. С другой стороны был склад бывшего в употреблении обмундирования. Последними – занимали церковное здание члены клуба картингистов. Карт, это – маленькие, жутко шумные машинки. Они гоняли вокруг церкви с диким рёвом, на сумасшедшей скорости.

Где—то в 1993 году церковь решили начать реставрировать. Одели её в леса. Поп Василий развёл бурную деятельность. Монашки ли, прихожанки ли, как их назвать не знаю, под его руководством и Божьим благословением, разбили гряды, посадили кусты смородины и крыжовника, теплицы возвели.

Мужики, церковные работяги, известью выбелили стены, покрасили зелёным купола, колокольню отремонтировали. Построили домик бревенчатый на въезде в наш околоток: со стороны улицы Бурмагиных. Поставили забор со стороны Пролетарки. Хотели и нас забором закрыть, чтоб мирская жизнь не мешала их церковным делам. Батюшка Василий собрание собирал, с нами, с жильцами мирскими, беседу вел. Завязались военные действия между попом и нами.

Завязались военные действия между попом и нами. Мы даже письмо епископу Вологодскому и Великоустюгскому Максимилиану писали. Начиналось письмо так:

«Мы, жители NN—домов, просим Вас, уважаемый Владыко, своим внушением и властью церковной принять меры к обузданию непомерных аппетитов по чрезмерному захвату земельного участка, который примыкает к нашим домам, настоятелем церкви Успения Богородицы, отцом Василием… " и т. д.

11

Бились мы с церковниками за свои сарайки, дровяники, мусорные ямы, водозаборную колонку. За проход мимо церкви к автобусам и магазинам, к школе и детскому саду. Всё хотели закрыть нам высоким забором.

А дела у Василия и его братии шли и не по-церковному даже совсем! Утром и днём женщины из церкви выходили горбатиться на благоустройстве территории; пирожки пекли; молитвы пели. Вечером начинались гульбища, веселье и гогот. Мужики—работяги и «монашки,» на скамейке в берёзах, за зданием, где магазин «Сантехника» был, пили горькую, зажимали друг друга. Ну и всяко—разно ещё было у них, чего уж греха таить! Развлекались на полную!

Церковь потихоньку—помаленьку принимала обитаемый вид. Строители нашли кучу расстрелянных черепов и костей людских. Останки все похоронили под церковной стеной, водрузили деревянный крест.

У церкви долгий век, если не порушили её. Белая-белая телом, подпирает она куполами небо, пронзая крестами облака…

12

ХАЛУПУШКА

Не могу обойти и ничего не написать о доме, в котором живём мы все сейчас: я с семьёй; мой сосед с женой, с детьми и внучкой; и ещё три семьи.

Где—то в 1685 году был построен первый этаж дома. Он из кирпича. Кирпич этот – не чета нынешнему. Делали на совесть! В стену можно вбить только дюбель – искры летят в разные стороны от молотка! Изначально это был богадельный корпус для презрения двенадцати стариц. В 1870 году надстроили второй этаж. С 1871 года в доме проводились всеобщие трапезы и чтение Псалтыри. В 1924 монастырь закрыли. В 30—х годах НКВД—шники правили бал на территории монастыря. Чем жил дом в это время, неизвестно.

В сороковые годы XX века, когда территория Горне—Успенского монастыря отошла военным связистам, в доме организовали клуб с показом кино и танцами.

В пятидесятые, командиром войсковой части №05656 стал подполковник Соломин. Он занял первый этаж под свою квартиру. О Соломине знаю только то, что его жена была больна раком. Он установил в квартире угольный котёл и батареи. Котёл топили солдаты, чтобы больная жена была всегда в тепле и с горячей водой. А ещё подполковник установил ванну и унитаз, что было большой редкостью в таком-то доме. Любил…

Соседями Соломиных, на первом этаже, была семья Кудрявцевых: Палагея Андреевна, её муж – ветеран Великой Отечественной, и куча их деток.

Палагея Андреевна и сейчас жива. Ей девяносто один год. Пишу сейчас, а она за стеной кричит, разговаривает сама с собой. Человек старой закалки. Мотор работает, а сил уже нет. Как ребёнок малый!

13

На втором этаже, при Соломине, был штаб и секретка. Удобно! Вышел из квартиры, поднялся на второй этаж, и уже – на работе!

Когда войсковая часть №05656 переехала за магазин «Бригантина», на улицу Сухонскую, нижний этаж дома отдали городу, а верхний – часть оставила себе, под общежитие. Селили туда вольнонаёмных и вновь распределённых молодых лейтенантов с их семьями. Вова и Маша работали в части, так им и досталась квартирка на втором этаже.

Мне дали комнату на первом этаже в 1993 году, в качестве улучшения жилищных условий. Моя бабушка отправилась смотреть, куда же поселили её любимую и единственную внученьку. После посещения бабуля плакала:

– Халупа! Холодная, тёмная, грязная, сырая!

Мы сделали небольшой скромненький ремонт и халупа мало—мальски преобразилась.

Дети мои были малы, и я с ними жила у мамули. В эти годы шла война в Абхазии. Моя тётя, из пожиток имея только целлофановый пакет с самым необходимым, будучи в положении, приехала в Вологду из Сухума. Ехала к нам, к своим родным. Вообще, женщине не место на войне, но так вышло! Тётя родилась и всю жизнь прожила в Сухуме. Там обрела последнюю пристань её мама, в войну…

Тётя родила замечательную девочку. Вот и стали, тётя и малышка, обживать первыми квартиру. Потом тётушка переехала, а я с детьми основательно обосновалась и никуда не съезжала из родной и любимой халупушки. В 97-м город отдал нам ещё три комнаты, и получились хоромы!