Александр Злищев - Холодно

А завтра будет новое вчера.
И чудеса не свалятся под ноги.
Мы так боимся покидать берлоги,
Хотя, давно решили, что – пора.
Но мы вернемся вечером, в итоге
Топтать узоры старого ковра.

Так это странно, милая. Пишу,
А сам не знаю что писать в итоге.
Могу поныть, как я устал в дороге,
Но я об этом слова не скажу.

Ты знаешь, я по-новому смотрю
На всё вокруг широкими глазами.
Смотри, луна маячит за домами.
Я от неё, пожалуй, прикурю.

Не говори ни слова о любви.
Уже тошнит от сладкого, родная.
Меня теперь не выгнать из трамвая,
Который мчит в глухие пустыри.

Я не дарю тебе весь этот мир
Лишь потому, что не имею мира.
Вся эта чушь изрядно утомила,
Как золотой залатанный мундир.

Я не хочу быть копией того,
Кто обещал над головой ни тучи.
Купи билет домой, на всякий случай,
Со мной, порой, бывает не легко.

Делить с тобой нагретую кровать,
И целовать колени на повторе…
Я разлюбил романтику и море,
Таких нельзя, как минимум, понять.

Так это странно, милая, опять
Ловлю себя на мысли одиночной,
Такой абсурд, но совершенно точно
Я так боюсь тебя не потерять.

Боюсь измен и новых перемен,
Зевать веся сто лет на телефоне.
Копить года и банки на балконе,
И выбивать семейный гобелен.

Но не могу не думать и о том,
Что не хочу терять тебя напрасно.
Так это всё нелепо и ужасно,
Как не совсем удачный фельетон.

Скрипка мне пилит глотку,
Режет смычком уныло.
Дайте мне стопку водки,
Я поминаю лиру.
Я не пригоден миру.
Я безнадёжно робкий.
Дайте мне стопку водки.

Выкиньте нахер скрипку!
Дайте гармонь в три ряда!
Мне ничего не надо,
Просто, смени пластинку.
Просто смени картинку
В зелень густого сада.
Вот, где моя отрада.

Пилит и пилит скрипка,
Жилы на шее рвутся.
Дайте мне ту блондинку,
Я с ней хочу проснуться.
С милой её улыбкой.
Сердце моё на блюдце.
Пилит и пилит скрипка…

В мой зрачок помещается город
С одиночеством шумной толпы.
И преследует мраморный холод
От парадной до Невской губы.

Облака как бетонные плиты
Разбросало на тысячи вёрст.
Их дороги дождями размыты,
Как слезами в поминки погост.

Я не стар, но уже и не молод.
Память строит надёжный оплот.
Мне достался простуженный город
Трёхсотлетних прокисших болот.

И в затравленном городе этом,
Шерстяное накинув пальто,
Бродит где-то забытое лето,
Как тоннельные ветры метро.

А когда этот город разложит
Штабелями нас в чёрный барак,
Разобью я об облако рожу,
Как под лёд угодивший рыбак.

Сколько ещё нам топтаться у рая?
Крохи ломаем для первого вдоха.
Всё это плохо, я знаю, родная.
Всё это плохо, всё это плохо.

Есть ещё порох, и ты это знаешь.