Оля Зверева - Я шагаю к Маяковке. Вместо Горького Тверская

Жизнь летит, поезд мчится, осталось чуть, чуть перегонов.
И вагон стал родным, как родительский дом.
В такт колёса стучат, станций сонных в ночи перезвоны.
И знакомый перрон, и хмельная сирень за окном.

«Поезд, поезд уже в дали, его не вернёшь…
Поздно. Мне любить тебя поздно…»
Улыбается юность, и слышится песня сквозь дождь:
«Мне любить тебя поздно…»

Москва, Москва – чужой и шумный город.
Ты не бываешь тихим и пустым.
И я порой испытываю голод
По суматошным улицам твоим.

Бегу к тебе, в твою толпу ныряю,
И наглотавшись этой суеты.
Я успокоюсь, будто понимая,
Что Ты, как Я, а Я почти как Ты.

Я иду по Тверской – вспоминаю:
Маяковка, Васильевский спуск…
Мы по Бронной шаги отмеряли —
Дом на Гашека. Вечер. Грусть.

Прёт
из глаз поэта
неистовство.
Бьёт
из них фонтаном
свобода.
Разлетаются
яркими
искрами
Удаль,
воля,
сила народа.
Голос дан,

пусть гремит

над сводами
Слов обвал.
Пой,
кричи —
Вихрь

подхватит

горячие искры,

обратит в лучи.
Пронесёт
по земной
орбите,
Запаяет
в огненный
шар.
Мощным,
ярким потоком
стремительным
обернётся
небесный
дар.

Всласть шуми,

поэт и не бойся.

Покаянный ответ,
Вам
держать

пред могуществом

Солнца,
Отца планет.

Прёт

из глаз поэта —
невысказанность.
Не молчи-

кричи,

не сумеешь

сказать

не родятся,
Дети
Солнца,
света
лучи.

Льют
из глаз поэта
Свобода.

Сила.
Воля.
Любовь из лет.
Говори —
ты язык
народа!
Куй

из Солнца

благостный свет.

«Можно не интересоваться событиями 4 -й Тверской – Ямской, но как же не знать последних мазков сотен ателье улицы Жака Калло?!» В. В. Маяковский. «О Чём!»

Париж! Париж!
Не знаю я Парижа!

Решила разглядеть его поближе.

Едва свернула в улочку ночную

И новый
незнакомый
город вижу.
Вот только
что огни
лились рекою,
Казалось,

что они пронзают

город.

Едва свернула в улочку ночную,

И ощутила ночь,
и мрак
и холод.
Всего лишь ночь,

всего лишь шаг,

всего лишь миг…

Но это жизни каждого модель.

Идёшь по юности —

и красок карусель,
Калейдоскоп

событий,

яркий свет,

Бежишь по зрелости,

и это – дождь

и шторм.
Чуть зазевался —

жизнь не жизнь,

а штиль.
Один
неосторожный шаг,
и мрак.
Всего лишь ночь.

Всего лишь шаг.

Всего лишь миг…

Вместо Горького – Тверская,
свет витрин, кафе и баров,
я шагаю к Маяковке и ловлю
приметы старых

улиц, зданий, магазинов,
погружаюсь в мир картины.
Юность – вот её названье —
и плывут воспоминанья…

чуть размыты и неясны,
но легки и так похожи
на сегодняшнее время,
на тебя сейчас, но всё же

вместо Горького Тверская,
свет витрин, кафе и баров,
я шагаю к Маяковке и ловлю

приметы старых
силуэтов тех прохожих,
все спешащих и бегущих,
как всегда, везде, но всё же

вместо Горького – Тверская,
фонарей сиянье ярче,
свет неона ослепляет
и витрин призывна роскошь.

Только липы на Тишинке
погружают в невозможность…

Ты и я идём с гитарой
в тихий сквер на Патриаршем.
Свет витрин кафе и баров…
Тает все в приметах старых…

Гимн любви! – какая проза, —
Эти гимны, эти марши.
Мы стояли у березы
На прекрасном Патриаршем.

Теплый вечер. Взгляд прохожих
Не смущал своим вниманьем…
Были мы с тобой похожи
На весны очарованье.

Апрель, теплынь. Приятно и легко
Идти по шумным улицам Москвы.
И облако взлетело высоко,
И на лотках весенние цветы.

И нежится на полке тёплый плед,
И нараспашку яркое пальто,
И пост признав, обычно пьяный, дед
В палатке покупает молоко.

А ты идёшь – красива, весела.
Играет бликами в глазах апрель,
Ведь юности всегда к лицу весна
И звонкая апрелей канитель.

Весна делами заполняет дни:
Достать тюльпанов с отблеском Зари,
И солнце припекать уговорить,
И чтоб к ногам слетелись Сизари.

Забраться в голубятню на чердак.
Чтобы сердце билось радостно в груди.
И чтоб навстречу выскочил чудак
И прокричал девчонке о любви.

Но а пока, красавица одна,
Идёт по шумным улицам Москвы.
А ей вдогонку новая Весна
Поёт: ну хоть со мной поговори.

И в такт весне девчонке повторю:
«Красавица, влюбляйся и гуляй.
И чтобы непременно к декабрю
Нас пригласила на Заздравный чай.»

А ты идёшь – красива, весела.
Апрель поёт. Забыты все дела…
Шумит в оживших скверах детвора.
Весна весь мир опять с ума свела.

Меркнет день под напористой тучей.
– Ах, негодница, здравствуй. – Не ждали.
Дождь явился холодный, колючий,
Будто мало нам в жизни печали.