Эдуард Эстерис - Чушь в чешуе. Стихоюмор, местами черный

Мартышка к старости искать чего-то стала.
А от людей не раз слыхала,
Что в вере высший смысл, в спасении души,
И что молитвы очень хороши,
Чтоб помощь поиметь в делах больших и малых.
Что ж, храм недалеко, блистают купола —
Пройдя обряд, крестом защеголяла,
Блюдя посты и затвердив начала
Двух-трех молитв, легко в гордыню впала.
Уверовав, что к богу путь узнала,
Всех поучать взялась,
Судить, читать мораль,
В глазах – огонь,
слова тверды, как сталь.

Хоть веры ныне в людях не излишек —
Не радуюсь я святости мартышек.

– Совок! Прямолинеен ты, негибок,
Умом своим не можешь плоским ты
Оценивать последствия ошибок,
Альтернативы чувствовать финты,
Ты неспособен грязь вокруг заметить,
Ты – прошлое, тебе прогресс не мил,
Зачем еще живешь на белом свете! —
С надрывом резким веник говорил,
– Вот я – другой, я мусор выметаю
Из самых темных и глухих углов,
Зло от добра умело отличаю,
И в обличеньях праведных суров!

Что ж, вымел мусор в середину зала
Наш веник, потрудившись до отвала,
А дальше что? Чтоб был в уборке прок,
Опять взялась хозяйка за совок.

Как быть, чтобы не тыкал веник носом?
Обзаведусь, пожалуй, пылесосом.

Ловил неопытный рыбак,
Не на продажу, просто так,
Но у него к несчастью
Не по стандарту снасти.

– Ты наглый плут, опасный вор, —
Штраф налагает рыбнадзор,
Им наплевать, что ниже
Есть сток с навозной жижей.

А дальше в бездну темных вод
Льет яд химический завод,
И ждут большие беды
От рыбного обеда.

Рыбак в тоске бредет домой.
А рыбы? Морды им умой,
Не догадавшись сразу
Раздать противогазы.

Дела, дела – девятый вал,
На радость иль беду,
Давно хозяин не бывал
В запущенном саду.

И вдруг на сад он бросил взгляд,
Чернея от тоски,
– Такой-то сад на кой мне ляд?!
Жиреют сорняки!

Идет садовник, хмур и прям,
Чтоб выполнить приказ,
Крапиве, лоху, лопухам
Существовать не даст.

Он знает розу и тюльпан,
Гвоздику и левкой.
– Зачем ромашек здесь толпа?
А это?! Cтрах какой!

Должно быть ветром занесло
Из чужедальних стран,
Пора припомнить ремесло
И выполоть дурман!

Но словно хаос этот сад,
Безумен и велик,
Кусты густые вдоль оград,
Не влезет солнца блик.

Растет цветок, кому урод,
А для кого красив…
Болит спина, струится пот,
Садовник еле жив.

– Нет… в этих джунглях пропаду…
В ушах с устатку звон,
Очищу то, что на виду,
И высею газон!

Как шелк, раскинулся газон,
Смотри, гуляй, лежи,
И помни, вряд ли есть резон
Сводить к законам жизнь.

Круг встретил как-то раз прямую,
она его пересекла
в двух точках лишь, но страсть большую
в свободном центре разожгла.

С ней разделить судьбу? Как можно!
Ведь он – надежности оплот,
она – порыв неосторожный,
что к бесконечности ведет.

Он строгий замкнутый философ,
болтать и спорить не с руки.
Она открыта, ей вопросы
неразрешенные близки.

Он знает – все не раз бывало,
по кругу многое идет.
А ей – свободы, страсти мало,
ей – напролом, насквозь, вперед.

Супругами, однако, стали.
И детки есть у них – спирали.