Наталья Патрацкая - Стихотворения Часть 1

Но постепенно крутились года,

Я изменилась для ада сама.

Дети росли и давила работа,

Спать постоянно мне было охота,

Я уставала без помощи близких,

И утомлялась от мелочи жизни,

И суетилась, любила, страдала,

И постоянно почти горевала,

Нервы мои напряженные были,

Силы мои на семью уходили.

Плохо мне было. Ох, худо. А Я?

Я лишь работу меняла всегда.

Первые нервы когда появились?

Да, вот с рождением дочки явились.

Нервы держать? АХ, вы милые люди,

Надо бы мне отдохнуть – и все будет.

Мама нужна, пусть мне тридцать уже,

Мама нужна наяву и во сне.

Милая мама, ты месяц была,

К жизни вернула и силы дала.

Боюсь я твоей красоты,

боюсь твоих новых причесок,

боюсь, что разлюбишь вдруг ты,

боюсь я прекраснейших тезок.

Мне лучше, чтоб был некрасив,

чтоб женщин других не смущал тыл,

а если уж будешь красив,

то только меня замечал бы.

А мне от твоей красоты,

лишь горечь любви и мечты.

Любовь летает, в воздухе кружится,

одно мгновенье – и в сердца ложится,

легла на сердце и уже в полете,

подвергнуть где-то нового заботе.

Свет от сердца сквозь глаза сияет,

он меня в своих лучах качает.

Ты лучишься весь прекрасным светом.

Я люблю – горят глаз ответом.

Но вот шаги. Они твои.

Душа моя пришла в смятенье.

Ты подошел. Нет, не зови.

Ты, как лесное сновиденье.

И посторонний разговор.

Наш разговор, какой-то праздный,

И молчаливый договор

Во всем несказанном и разном.

Глаза и сердце говорят,

Язык лишь наш болтает даром,

Страданья в воздухе парят

И окружают нас угаром.

Холод ранней весны тихо тает,

лес встречает своей простотой,

и природа к себе привлекает,

и влечет нас своей красотой.

Вот он, лес, без листвы и без снега,

с пеньем птиц, с просыпаньем ветвей,

все деревья, все – в утренней неге,

не тревожит их друг – суховей.

Скоро лес весь проснется, встряхнется,

распушится листвою, травой,

нежной зеленью к нам повернется,

и уснет до зимы волчий вой.

Весна, весна, ты вечный стимул

любви людей, цветенья трав,

и кто любовь людскую кинул -

готов исправить дикий нрав.

Весна, приятно приближенье

твоей красы, твоей любви,

твоих ветров прикосновенье

я ощущаю вновь в крови.

"Весна" – звучит приятно, мило,

звучит, как "Мать" или "Любовь",

дает земле, как солнце, силы,

и начинается жизнь вновь.

Снегом метель любовь замела,

Снегом укрыла чувства, дела.

Снегом глаза твои лишь блестят.

Снегом во мне твой холод – он яд.

Ладно, пусть грустен ты и жесток,

Ладно, наш путь с тобой недалек.

Ладно, меня не любишь, друг мой.

Ладно, все это было зимой.

Все же, я верю, верю в мечту,

Все же, в свою я верю звезду,

Все же, не так и плохо сейчас,

Все же, тебя я видела час.

Может, пройдут морозы, снега,

Может, любовь и будет легка,

Может, прекрасно будет весной,

Может, ты будешь рядом со мной.

Знаешь, а нам с тобою все шло.

Знаешь, а все же чувство пришло.

Знаешь, пусть двадцать два и мороз.

Знаешь, а мысли наши из роз.

Что-то неспокойно и тревожно,

Чувствую предательство твое,

Вижу, как крадешься осторожно.

Нет! Нет! Нет!

Вот ты влетаешь в дверь,

Вижу красоту твою теперь.

Я спокойна, в мире тишина,

Ты в работе старина.

А возможно так и нужно:

Тайный взгляд, тяжелый вздох,

И сердечко: ох, ох, ох.

Скромность – главная черта,

А затем порядок, долг -

Трудно взять все это в толк.

Нерабочее настроение -

у тебя от меня,

Нерабочее настроение -

у меня от тебя.

Когда ты дик и безразличен,

Ты некрасив, несимпатичен,

Ты своим видом отвращаешь,

И подойти не приглашаешь.

В такие дни сижу спокойно.

И сердце бьется так покойно,

Как – будто нет глубоких глаз -

Любовь земная не для нас.

С другими можешь говорить,

С кривой улыбкой усмехаться,

Любовь во мне не загорит -

Я буду молча улыбаться.

Сегодня взгляд твой чуть оттаял,

Меня в забвенье не оставил,

Луч солнца землю осветил,

И он увидел, как ты мил.

Я жду твоих улыбок, слов,

Не жду любви, а только снов.

Да в снах приходишь ты ко мне,

Как – будто даже не о сне.

Тяжелые волны сурово бегут,

С собою прохладу из моря несут.

Поток экскурсантов к прибою бредет,

Он образ пингвинов из сердца зовет.

Пингвины, пингвины, ведь люди – не вы.

А льдины, а льдины в торосах видны.

Вот ветер суровый пронзает насквозь.

А люди, а люди шли вместе и врозь

Два сердца наши тлели чуть заметно,

могли бы даже пламенем гореть,

но рядом с нами как-то неприметно,

Другое сердце вздумало гореть.

Ты стал другим. Она тебя манила…

пленила пышностью формальных слов,

и вот однажды и меня затмила,

и путь ее к тебе не слишком нов.

Любила ли она тебя? Не знаю!

Меня же не ненавидела. О, да!

И я решила даже как-то к маю,

покинуть треугольник навсегда.

Я обойдусь без слов твоих горячих,

Пусть об искусстве, музыке, кино.

Я обойдусь, любимый мой, иначе

мне будет больно, грустно и темно.

Делить тебя с другими очень тяжко,

отдать совсем – возможно тяжелей,

но выпита проклятий этих чашка,

и стала я безвыходно взрослей.

Тебя мне не хватает вечерами,

А на работе не хватает днями.

Неделю – я тебя забыла.

Сегодня вспыхнул огонек,

и сердце ведь не мебель с пылью,

я помню, как ты одинок.

Скажу одно, что все нормально,

но без тебя, как без мечты,

пусть бытие все оптимально,

но блеск очей – ведь это ты!

Куда ушли с любовью очи?

Твои где милые глаза?

Остались лишь пустые ночи,

остались в сердце голоса.

Тихонько, скромно наступает

зима на чувства. Холод, снег.

И речку подо льдом скрывает,

когда ревнив ты, словно негр.

Ты дорог мне своей любовью,

безумной страстью редких дней,

хотя потом какой-то скорбью

вливаюсь я в грядущий день.

Тяжелые волны сурово бегут,

с собою прохладу из моря несут.

Поток экскурсантов к прибою бредет,

он образ пингвинов из сердца зовет.

Пингвины, пингвины, ведь люди – не вы,

тяжелые льдины в торосах новы.

Вот ветер суровый пронзает насквозь,

а люди, а люди шли вместе и врозь.

Будь добра, не вешай носа,