Марат Валеев - С песней по жизни

Они дошли до берёзовой аллеи. Павел Егорович остановился. Немного робея, он сказал:

– Дорогая Вера Ивановна, я давно хотел пригласить вас… Надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию. – И он достал из кармана… два билета на концерт Стаса Михайлова.

– Джокер, – еле слышно прошептала потрясённая Вера Ивановна.

– Что вы сказали? – переспросил Павел Егорович.

– Нет, ничего, это я так, извините, – ответила она, смущаясь. – Спасибо, Павел Егорович. Конечно, я согласна пойти с вами на концерт.

Плавно кружась, падали на землю золотые берёзовые листья. Два немолодых человека медленно прогуливались по аллее и о чём-то тихо беседовали.

Людмила Дымченко

г. Омск

Я всё время пою. Ну, то есть, постоянно! Иду – пою, проснусь – пою. Работаю – пою. Само собой, колыбельные детям – то час, то полтора, как получится. Пока не перепою всё, что под настроение. Ну, или пока не уснут.

Как семья это выдерживает, не знаю. Тем более, что муж – а он у меня музыку преподаёт – несколько раз в жизни делал попытки меня урезонить; даже намекал, что у меня и со слухом не то чтобы всё замечательно обстояло. Мол, песни, которые я пытаюсь воспроизводить по горячим следам, оставляют желать лучшего. А? Нахал, да ведь? Я ж их и улучшаю как раз!!! Это только косный музыкантский ум понять не может! Им бы лишь бы с нотами совпадало!

Только по нотам – это не музыка! В смысле, если только по нотам… Вот моя одноклассница, Галка, которая училась ещё и в музыкальной школе – как же я ей завидовала! – та вообще на слух ничего сыграть на своём пианино – на с в о ё м пианино!!! – не могла. Представляете? Ничегошеньки! А, поди, захоти папа с мамой – они у неё влиятельные и пробивные – устроить её со временем преподавать эту самую измученную музыкантами музыку, она бы и преподавала. Как по нотам.

…А я, когда Галка потащилась на кухню посуду мыть, кинулась к инструменту и, быстренько договорившись с затюканными клавишами, подобрала любимую мной мелодию из «Лебединого озера»…

Галка чуть чашки не разгрохала на пути к серванту: «Без нот?!» А что такого-то?

У меня, может, музыка внутри – кто ж её на ноты положит, да ведь?

…Вот я и пою. Конечно, заявись я сейчас на какой-нибудь проект «Голос», отборочная комиссия обиланела бы от изумления: голос-то где? Так я и не заявляюсь!!! Я сама по себе пою! Меня не отсеешь! Так что отвяжитесь со своими «критериями»!

…Я и маленькая вечно распевала. Помню, как влюбилась в песню с голубенькой пластинки «Кругозора»:

Ну и так далее.

Я пела это у растворённого в лето окна, у распахнутого в темень балкона. Пока соседи не взмолились: «Валентина Семёновна! Чудесно, чудесно поёт Людочка! Но нам уже спать пора, поймите – завтра на работу…» Я и затыкалась. До утра. А утром снова пела!

Может, в прошлой жизни я была птичкой? Малиновкой какой-нибудь?

…И по дождику я до сих пор дежурю…

Елена Алертс

г. Арзамас, Нижегородская обл.

Что для вас музыка? Разные мелодии напоминают нам о разных моментах нашей жизни, чаще хороших, счастливых. Но бывают мелодии, слушая которые мы вспоминаем, то о чём вспоминать не хотим. Есть и у меня такая мелодия.

Я не часто вспоминаю тот случай, может быть потому, что он не приносит с собой радости и счастливого замирания сердца, я вспоминаю его только тогда, когда слышу «Собачий вальс» – такая лёгкая музыка, а сердце начинает тревожно биться. Это произошло в далёкие девяностые, я была наивным и доверчивым ребенком лет двенадцати, но после того дня в моей голове словно тумблер переключили – я увидела правду жизни.

У меня была подруга, мы учились в одном классе – вместе шутили, вместе сплетничали, вместе гуляли. Оля, так её звали, занималась музыкой. Мне тоже всегда хотело научиться игре на пианино. Занятия проходили в Доме пионеров, и я иногда приходила туда с Олей, за компанию. В тот день уроки в школе закончились рано, а музыкальный кружок начинался в пять вечера, поэтому, чтобы скоротать время, я позвала подругу к себе в гости. Дома мы пообедали, и я поделилась с ней своим секретом – когда тебе двенадцать, твоим главным секретом становятся куклы. Я показала Оле свой кукольный домик, который сделала из коробки. Он получился замечательным: с окнами и занавесками, разделённый на комнаты. В начале девяностых было очень трудно жить, ничего было не достать, а тут – кукольный дом. Познакомила я Олю и с его жильцами – пупсиками, одетыми в самодельные наряды. Домик моя подружка одобрила, мы даже поиграли вместе, а потом пошли в «музыкалку». Было ещё рано, до занятий целый час и, чтоб не скучать, Оля научила меня играть «Собачий вальс». Я быстро освоилась и была просто счастлива – я пианистка! Мы танцевали, смеялись, грызли семечки и по очереди играли заученную мелодию – этот день мог бы стать одним из самых счастливых…

Подошло время, и Оля пошла на урок, а я осталась ждать её в танцевальном зале. В нём стояло пианино, и я периодически, снова и снова, играла тот вальс. Кружась по залу, я грызла семечки, но они быстро закончилась. Мне было известно, что семечки есть у Оли в кармане куртки, а куртка висела тут на стуле. Скажу честно – обычно я так не поступаю, но уж очень хотелось ещё семечек. В общем, я решила их взять, совсем чуть-чуть – Оля бы и не заметила. Я подошла к стулу и запустила руку в карман… Сначала я даже не поняла, что это мне удалось нащупать, а потом словно что-то ёкнуло и я достала это… Сердце забилось так часто, голова пошла кругом – я не верила своим глазам, у меня в руке был мой пупсик – МОЙ!

Что же это? Как же так? Он был в той самой курточке, которую я недавно ему сшила… Мысли путались, и тут прозвенел звонок, я услышала топот по коридору, что же делать? Машинально я сунула пупсика обратно – семечек мне уже не хотелось. Зашла Оля, спросила, как я тут одна, не скучала ли, и я заметила, что она подошла к стулу и сунула руку в карман своей куртки, словно что-то проверяя. Я отвернулась к окну, голова продолжала кружиться, а слова путались. Сначала мне хотелось спросить Олю, что делает моя кукла в её кармане, но потом испугалась – спросить об этом означало признать, что я залезла в её карман. Что делать? Мне было стыдно и горько одновременно, я была просто убита. Домой мы шли молча. На вопрос: «Ты что такая грустная?», – я лишь обронила: «Боюсь, мама будет ругать за позднее возвращение домой».