Вадим Адаменко - Горечь. Сборник

Я – есть та пустота, что рождает пустоты.
Я, возможно, ничто. Я – возможное что-то.
Я – ошибка, я – шанс, миллиард совпадений,
Миллиард нестыковок небесных ступеней.

Мой отец – декаданс хаотических граций!
Можно быстро уйти, а попробуй остаться?!
Кто не ждёт похвалы и не ждёт порицаний,
Тот закончил свой путь у осознанной грани.

Я – плоды разговоров в повисшем молчаньи.
Я – финальные титры благих начинаний.
Я – улыбка, я – грусть, остывающий пламень,
Разожжённый ударами камня о камень.

Моя мать – та случайность, тот каверзный случай,
Когда сущность и тень навсегда неразлучны.
Симбиозом холодным пространство согрето…
Свет выходит из тьмы, тьма рождается светом!

Две израненных души
потерялись в странном месте.
Нужно им найти врачей:
адрес есть, но неизвестен…

Серый снег, под ним земля,
только ночь украсит это
безобразие и грязь,
обнажённые рассветом.

Две израненных души
повстречались в странном месте.
Почему и для чего?!
Есть ответ, но неуместен…

Неба серый потолок
и свинцовый снежный омут
оказались на земле —
с темнотой своей знакомят.

Две израненных души,
два измучившихся тела,
а в телах стучат сердца,
но биенье ослабело…

Там весенняя болезнь —
эта хворь заразна очень!
И способная за день
разорвать сердца на клочья!

Неподвластная годам,
поджигающая воду
и дающая больным
ключ от выхода из входа.

У излеченных порой
происходят рецидивы,
съев таблеточки не те,
загибаются стыдливо.

Ну а я смотрю на них:
мне знакомы эти боли,
ведь с такою же душой
я мотался ветром в поле,

выгорая изнутри,
и при этом замерзая,
как застывший в горле крик,
схожий с воем, схожий с лаем!

Но однажды мне пришёл
свет пугливый, очень тонкий,
заиграл со мной лучом
через пыльную соломку,

Ослепил меня, поджёг,
подтолкнул во тьму инерций,
и скажу я всем больным:
сердце лечится лишь сердцем!

Обними мою душу, она раскололась,
И возможно, собрать её можешь лишь ты.
В моём сердце огромная чёрная полость,
Словно память о сложности всей простоты,
Что лежит на виду, но невидима взгляду —
Осознать очень сложно, коснуться нельзя…
Так однажды лекарство становится ядом!
Так заблудший в пустыне под солнцем прозяб…

Обними мою душу, она леденеет,
Утопая в огне подожжённых мостов,
Ведь она теперь знает про осень в апреле,
Ведь она теперь слышит тебя и без слов.
В тишине, закрывая ладонями уши,
Я ищу пятый угол – его нигде нет…
Будь тем самым углом, обними мою душу,
И увидишь в аду моём, падает снег…

Скоро ты сюда придёшь.
Не готово ничего…
Упадёт весенний дождь,
Постучавшись к нам в окно.

Я скажу тебе: «Привет!»
И, надеюсь будет так:
Улыбнёшься ты в ответ,
И затеплится очаг.

Что увидишь ты во снах?
В каплях первого дождя?
Что важнее на весах,
Станет в жизни для тебя?!

Мне не нужно знать ответ,
Ты лишь только улыбнись
В миг, когда скажу: «Привет!»
В миг, когда начнётся жизнь!

Упадёт весенний дождь,
Постучавшись к нам в окно.
Скоро ты сюда придёшь.
Не готово ничего…

Подожди! Ты слышишь?! Тише!
Кое-кто живёт во мне:
Очень разные детишки,
Что играют в голове…

Бестелесны эти дети
И в безмолвии крича,
Непослушны словно ветер,
Разрывающий себя.

Как найти им в сердце пищу?
В угасающем огне
Лишь сырое мы отыщем,
Разбросаем на столе.

Кто сготовит?! Сервирует?
Мамы дома нет и нет…
Я порой вожу другую,
Дети просят дать ответ:

«Где же Мама?! Где Ты Мама?!
Мы хотим твоё тепло!
От Тебя осталось мало,
Мы съедим отца всего!»

Ну а я треплю им щёчки,
Я им радости дарю,
Отдавая по кусочку
Душу рваную свою.

Голодны, ревут под кожей,
Песни странные поют —
Что мой мир пустой и ложен,