Наталья Куракина - До завтра

Сорок восемь минут назад…
Это значит – где-то в пути.
Это значит, что мне тебя
В одиночестве не найти.
Это значит, что – не искать.
Ищут тех, кто необходим.
Или падает снег с листа
Одиночества, будто дым.

Я помню эту хлябь на тех дорогах,
Которые ни с чем я не сравню,
Не перепутаю её осинник строгий
И осень – ту, которую люблю
Вне всех перемещений и религий —
Она сама – навечно часть меня, —
Та осень – та, которую любили
Задолго до прихода декабря.

Прихожу сюда как на молебен.
Все мои святые – здесь, со мной.
Здесь я говорю не на потребу,
Здесь я причащаюсь в судный свой
День и век, и так ловлю созвучье,
Так ему ответствую – но ты —
Ты – неизмеримо – самый лучший
На пути любви и доброты.

Всё лучшее я написала позже
Тех первых лун… Неправда, стала старше
не я сама, но – самое хорошее,
что ты сказал зимой – «Привет, Наташа».
Оно звучало так – «Салют, Мария!» —
Был фильм такой в далёком давнем детстве.
И, правда – мне бы слышно было имя
Любое, донесённое до сердца.
Один лишь Бог и знает – но когда же —
А, может, никогда уже на свете —
Чудес, ещё бывающих – «Наташа» —
не скажешь ты – и наши неответы
и наши невопросы… в эту сложность
войти одной – не наберу и смелость.
Скажи ещё. Ты знаешь – всё возможно,
Когда б понять друг друга нам хотелось.

И сделан и выбор и вывод.
Лирический смелый герой,
Как всадник майнридовский – выпад —
И вот он уже с головой —
И дружит, и скачет, и реет,
И смелые песни поёт.
А там, где чуть-чуть не успеет —
Там верная дружба спасёт.

Я этот город узнаю по очертаньям.
И он горит вдали – почти звезда,
Которую ни поздно и ни рано
Теперь я не увижу никогда.
Мне будет сниться его тихий шёпот
Листвы на берегах великих рек.
Я не вернусь в него – наверно, чтобы
Меня не встретил этот человек.
Чтоб мне самой не падать в искушенье-
Я не вернусь к родимым берегам
Чтоб друг для друга нам не стать мишенью,
Пройдя хоть раз по собственным следам.

Забудусь – в друзьях, городах и в молчанье,
Но строчки заветной своей не предам.
Моей не увидишь ни капли печали.
Тебе нужно разных. Тебе… или… Вам?
Тебе интересные лёгкие нимфы,
Как с лучших сошедшие ярких картин,
Тебе не дарящие глупые мифы,
Которым ты – лучший, почти господин.
И, в светской учтивости преуспевая,
Ты им не откажешь – чего б ни просить.
И мы уезжаем, уже уезжаем…
Ты – в лучшем авто, а я – в лучшем такси.

«Такая умная» – сказал. И, значит, глупая.
В реальности, а не на фотоснимке.
Десятый класс, контрольная. Сижу вон там
Чтоб через тридцать лет прислать картинку
В каком-то там Фейсбуке чуть невнятном,
всё так… дожди… приблизиться бы к дому
чтоб стать в который раз себе понятной
с каким-то неожиданным знакомым.
«Такая умная сидишь и что-то пишешь».
Я и сейчас сижу – «такая умная»,
что алгебра была бы лучшей книжкой,
чем то, что я сама тебя придумала.

Происходящее только подчёркивает его исключительность…
Я говорю по-русски, поймут не все.
Как бы ни было хмурое утро порой мучительно,
Мне не нравится лето, когда босиком по росе,
Мне не нравится осень с её желтогривым соблазном,
Их нельзя – по отдельности, только с родною зимой.
Я привязана к зимам, таким обречённым и разным,
Самым чистым и светлым, как лик ослепительный твой.

А всё гораздо проще – ты такой —
Такой, как все, не дальше и не ближе.
Моя вина, что многого не вижу,
Как бы от солнца заслонясь рукой.
А проще – так, когда всё то, что НАД —
По сути, рядом, только б приглядеться.
Но сердце – золотое бьётся сердце,
Над суетным и бренным – невпопад…
Как бы от солнца заслонясь рукой.

Двадцать две строки
Двадцать второго утром —
Это когда стихи
Пишутся ненатужно.
Это когда душа
Выросла до созвездья.
Это – когда нельзя-
И навсегда – не вместе.
Это – когда ты есть
На отдаленье века —
Просто благая весть —
Ты существуешь где-то.
Это – когда нельзя
И – навсегда возможно.
Это – когда в друзья
Вымыслом осторожным.
Или – когда уже
Только в воображенье…
И не можешь душе
Вдаль запретить движенье.

Когда зима спускается на город,
Я вспоминаю прежнюю себя
В тот самый лютый несравненный холод
На утре жизни в пору января.
Когда так неустойчиво сознанье,
Когда – хоть прямо в прорубь, позарез —
И с каждым днём, и с каждым утром ранним
Всё кажется, что времени в обрез,
И ты спешишь, летишь по переулку,
А мимо – мир неправильный спешит,
И непосильно – и справляться трудно
С великим откровением души.
И ты её, ранимую, тревожишь,
Ты отдаёшь на откуп все часы —
И как невероятно, если можно
С ней все проблемы юности решить.
Рискуешь – и её ты – наизнанку,
Она в тебе отаянно болит,
Она в тебе – как зимний твой подранок,
Не самопроизвольный реквизит.
По скользкой, неустойчивой дорожке
спешишь, летишь… Экзамены, зачёт!..
И ни за что на свете невозможно
Полёт сменить на что-нибудь ещё.

Пишу тебе, а раздаю – другим.

Я лучше – всем, когда тебе не надо.

Когда ты неприятием своим

Меняешь мне эпоху звездопада

На стыд. Стыдиться нечего – но знай, —

Меняются маршруты понемногу,

И тот, вдали оставшийся трамвай,

уже идёт от рельсов на дорогу.

Но раз в году я возвращаюсь в тот
Забытый город на краю обрыва,
Где ни стихов написанных, ни нот,
Расцветших в побережье торопливо.
Где не звучало прежнее «прости»,
А только так – «привет», «пока» и «здравствуй» —
Где будущие встречи – на пути,
Но я на них, единственных, согласна,
Как на идущих вдаль Учителей —
Зачем же я отыскиваю снова,
Как приговор – тот самый, из ветвей —
Венок рябиновый, венок сосновый…