Андрей Рапуто - Движение рук наших сестер навсегда

к седым вискам и горькими от соли

разломят хлеб, что в бедствии положен,

и убедятся все,

не важно,

в какой роли,

что результат,

что результат ничтожен.

Здесь, как в кристалле

Здесь, как в кристалле, здесь есть все,

и краски и слова,

а может, что-нибудь еще —

пустая голова,

и камни, что не перечесть, и подлая молва,

и бег в мешках, что не присесть,

и новая глава.

Здесь наказание и труд, который перетрут,

былье крапивой заросло, остался неуют,

остался вечный неудел,

что полон неудач,

осталось то, что не успел

в обилии задач,

остался стыд за свой позор,

хотя – он был давно,

остался страх – наперекор,

а дальше—все равно.

К исходу мы приходим темной ночью

К исходу мы приходим темной ночью,

когда все спят и кошки теплой массой

ложатся нам на грудь, чтобы согреть нас,

как будто мы об этом умоляем,

и небо за окном молчит в раздумье,

светать пора уж,

сладко в сонной неге

еще дремать вполглаза, как на страже

того, что не открылось в сновиденьях.

Тогда конец, и хватит уж об этом,

пустых вопросов кончилось заклятье,

и кажется – мы снова стали братья,

и ветер в головах,

один лишь ветер.

Ты – бесконечность

Ты – бесконечность, милый друг, поверь,

вполне себе дурная бесконечность,

и радуйся, что плен уже везде,

плен глаз, проклятий, слуха, сновидений,

распятий, яда, глупости, видений,

знакомый мой, неутомимый гений,

он только что подсказку мне принес

в своих обманах твердый, как утес,

и опрокинулся – не он, а день потсылый,

тот подлый день, который занесло,

забытым руслом, как снегами стаю,

что пробегала, как река, под сваи,

сказанием богов, что в пересказе,

добиться ничего не могут,

помоги!

И храбрость духа страстью сбереги.

Протяжно стонут деревья на ветру перемен

Протяжно стонут деревья на ветру перемен,

день и ночь готов целовать глаза им,

готов воспевать им гимны,

готов заклинать их ливни,

пальцами веток обнимать их воздух,

изображая из себя пустое тело,

пытаться сродниться с их пространством,

как дальний родственник облаков,

упавших дождем на землю,

чтобы допьяна напоить росток гиацинта,

цветка, которого никогда не видел, дарил лишь в мечтах,

но не потому, что боялся дарить,

на бегу,

как всегда,

сам себя принимая за эхо.

Но тихо как.

Мои часы не ходят

не потому, что дьявол их заводит,

а потому, что шестеренки спят.

Запахнет солью бриз из полнолуний

Совсем затихли солнечные бури

в остове организма обветшалом,

в гнилых прорехах проблески лазури

дают увидеть парусник усталый.

Пока мой голос тих и речь стозвучна,

Предельны в мире темные столетья,

предплечьем смуглым выжжен символ алый

и непреклонна поступь человечья.

Запахнет солью бриз из полнолуний,

погаснет разгорающийся вечер,

тот парусник из сотканных безумий

в порывах ветра заскользит навстречу.

Минус отчаяние

Брызги ненависти,

Черной ненависти

На белизне снегов моей родины.

Темная речка – отметина среди плоских равнин.

Забвение

В провалах воспоминаний,

И еще раз забвение.

***

В этом задымленном небе

Русской седой отчизны

Давно уже все прогоркло

И вороны правят тризну.

Нормальных людей не осталось,

Лишь свист по углам сумасшедших.

Недоля в любви призналась,

А не в свиданиях редких.

Бегу, задыхаюсь

Бегу,

Задыхаюсь,

И каюсь, и каюсь,

На свет натыкаюсь,

И вглубь забиваюсь.

Давно позабыто

Мое шито-крыто,

Из дула шиита

Башкой раскаляясь,

Напрасно-прекрасно,

Открыто-убито

И низкое небо над лесом сердито,

И кровь со страницы по прежнему страстно —

Забыто-убито,

Напрасно-прекрасно.

Но если уж честно

По отзывам лестным,

Так жить, насмехаясь

Над временем тесным.

Опасно, ужасно,

Известным – безвестным,

По прежнему пресным,

По прежнему честным.

А потому, что отступать мне некуда

Папа, папа, а почему ты пишешь стихи?

А потому, что отступать мне некуда.

Провидение накажет меня за мои грехи

И будет тогда совсем, ну совсем уж плохо.

Хотя, по большому счету, стихи – лишь труха, ерунда.

Вот и пишу,

И умоляю его (то есть провидение) —

Дай хоть секундочку еще пожить.

И, знаешь, оно соглашается, прямо здесь, у моего порога.

А потом – пустота, ничего,

Беспамятство черное,

Не забыть,

Не выкинуть.

Беспамятство все смелей,

Так что терять мне нечего.

У вечности в запасе еще множество забавных идей,

Одна другой краше,

Всех бы лицом к себе равернуть

И разом всех вычеркнуть, взяв на карандашик.

Есть привкус сладости в извечном увяданье

Есть привкус сладости в извечном увяданье,

В томящей грустью мысли о конце,

В тоске ухода, в радости страданья,

И в серебре, хоть пошло, на виске.

Он в усмиреньях рек под гнетом страха,

Он в тихой горечи увядшего цветка,

Он в невесомой легкости быть прахом

И в бесконечной тяжести песка.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.