Любовь Звягинцева - Ищу повод жить (сборник)

А потом… произошло невероятное! Они заговорили почти одновременно. Перебивали друг друга, горячась. Спорили и соглашались. Ссорились, как будто были близко знакомы тысячу лет. Говорили обо всём…

Лесная дорожка словно сближала их, становясь всё уже и уже. Ели с тяжёлыми от снега ветвями всё ниже и ниже склонялись над ними. Природа как будто давно знала их и специально устроила эту предновогоднюю фантазию, чтобы соединить этих двоих, достойных счастья, но обделённых им.

– Ой! – вскрикнула Аня, когда к ней за шиворот начали падать с дерева комья снега.

Она инстинктивно наклонилась и… уткнулась ему в грудь. Это прикосновение было настолько жарким, что Ане показалось, будто вместо холодных струек под шарфом начала разливаться горячая вода. Он осторожно начал вынимать снег из-за воротника Ани, не разжимая нечаянных объятий. Обоим показалось, что вокруг всё стихло и замерло.

Высокая ель, словно выражая недовольство робкой, незадачливой парочкой, шумно отряхнула свои могучие лапы, направив снежную лавину на неё, как будто призывая: «Да обнимитесь вы, наконец, по-настоящему! Для чего вы вошли в такую красоту?!»

Евгений и Аня вцепились друг в друга и сжались в один комок, а ель, словно обрадовавшись их близости, начала рьяно забрасывать их пластами снега, уложенными снегопадом. Освободив себя от красивого, тяжёлого груза, ель ещё долго облегчённо покачивалась, как бы одобряя произошедшее: «Ну наконец-то! Теперь вы никуда не денетесь друг от друга! Это судьба!»

А дальше… был первый настоящий поцелуй в жизни Ани. Она впервые поняла, что такое взаимность.

Время, длиною в две их жизни, соединившиеся случайно, казалось, на мгновение остановилось для них, а затем определило начало нового отсчёта.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Хорошо, я буду счастлива.

– Я хочу, чтоб у тебя всё было хорошо.

– У меня всё будет хорошо.

– Неужели мы никогда не увидимся?!

– Наверно, мы никогда не увидимся.

Его слова повторялись Аней, словно эхо, звучащее в её сознании безнадёжностью. По щекам девушки текли горячие слёзы.

– Где же ты была раньше? Ведь это ты – моя половинка…

Аня заплакала навзрыд.

– Ну почему всё так? Где же я сам-то был?

– Ты был женат, – сквозь рыдания едва проговорила Аня. – Ой! Ты же и сейчас женат! У тебя жена! И она может вернуться…

– Да… уже столько раз возвращалась… Но ради дочки я готов на всё. Она очень хочет, чтобы с нами была мама. Хотя лживые отношения между мною и женой вряд ли сделают дочку счастливой. Но она ждёт маму…

Аня, глотая слёзы, бежала по длинному коридору общежития. Ей хотелось стучать в каждую дверь и кричать! Кричать от боли, от счастья, от горя, от нового сильного, не понятного до конца чувства, режущего её душу и сердце!

Аня спохватилась: «Он же имени моего не спросил!» И этот, казалось, безобидный факт поверг её в ужас: «Значит, я останусь в его памяти безымянной студенткой (если останусь!) и больше никогда не увижу его».

«Я же не спросил её имени!» – с горечью вспомнил Евгений.

Аня ворвалась в комнату. Подруги не спали.

– Да! Да! Да! Это я нарочно всё придумала! – закричала Аня, глядя на Тамару. – Потому что он мне нравится!

И она бросилась на кровать и зарыдала. Все притихли, оглушённые столь шумным появлением Ани, а она отвернулась к стенке и заскулила, словно побитый котёнок. Оторопевшие подруги обступили её, не зная, что делать. Первой опомнилась Грачёва:

– Партизанка! Подпольщица!

– У-у-у… – завыла Аня.

– Нет, девочки! Подождите! Здесь что-то не так, – заметила Зинаида.

– Зачем? Зачем ты уговорила меня пригласить его? – завопила Аня на Грачёву. – Я была спокойна до этого вечера! Мне ничего не надо было! Этот проклятый номерок! Он всё испортил!

Она снова заплакала и сквозь слёзы судорожно произнесла:

– Я же влюбилась в него!

Тишина обволокла комнату.

– А как же этот… твой иммунитет? – напомнила Грачёва, добавив в тон нотку ехидства.

– У-у-у… – ещё сильнее завыла Аня.

– Ты действительно только сегодня влюбилась в него? – выждав паузу, осторожно спросила Тамара.

– Да! Да! Да! – выкрикнула Аня.

– Девчонки! Это похоже на правду, – сказал кто-то, – разве можно замаскировать такие бурные чувства? За пять лет можно сгореть от такой любви или высохнуть.

Все, не сговариваясь, строго посмотрели на Грачёву. Она отступила назад, как бы обороняясь, и начала оправдываться:

– Я-то здесь при чём?!

– Это ты! Ты виновата! «Хочу Женечку! Хочу с ним потанцевать! Хочу с ним погулять!» Видишь, что с девчонкой приключилось! – начала отчитывать Грачёву Зинаида.

Тамара растерялась. Она явно не ожидала такого поворота событий.

– Анёк! Ну прости меня, – обратилась она к Ане. – Я не знала, что ты такая эмоциональная и впечатлительная, – и, вздохнув, добавила: – Счастливая ты, Анька! А я вот никогда не испытывала такого чувства. Увлекаюсь постоянно, но и отвлекаюсь быстро. Наверно, я на сильные чувства не способна.

Разговаривали до утра. Это были их последние «посиделки». Все понимали, что вряд ли они ещё встретятся.

В течение всей дороги домой длиной в сто двадцать километров, что преодолела Аня на двух электричках, она не переставала беззвучно плакать. Случившееся казалось ей сказочным предновогодним сном, который никогда не сбудется.

Мама Галя, встретив её на пороге квартиры, сразу почувствовала неладное:

– Что случилось? Тебе не дали диплом?

Аня отрицательно покачала головой, и слёзы, которые копились всю дорогу, хлынули из её глаз. Соседка охнула, схватившись за сердце:

– Почему? Ты же хорошо училась! За что?

Аня опять отрицательно покачала головой и с трудом прошептала:

– Я влюбилась…

– Ой! Беда-то какая! – запричитала соседка. – Раз плачешь, значит, опять невпопад. Он что, тоже красивый?

– Очень!

– Ну что же это за безобразие?! – снова запричитала мама Галя. – Везёт тебе на красивых дураков! Бедняжка ты моя!

Аня отрицательно замотала головой:

– Нет, нет! Он не такой…

– Не такой… а чего же тебя так опрокинуло?!

– Он женат, – всхлипывая, пояснила Аня, – но он самый лучший.

– Э! Как же это тебя угораздило?

– Номерок, – сквозь слёзы улыбнулась Аня, – номерок виноват.

И Аня, сидя на кухне с любимой мамой Галей, рассказала ей всё, оплакивая каждую фразу и «запивая» её чаем вместе со слезами.

Аня не спала всю ночь.

«Вот оно, настоящее чувство! Пусть мы не можем быть вместе! Пусть! Но я люблю его!» И боль, поселившаяся в её сердце, была и мучительной, и приятной. Счастье встречи и горе расставания, которые испытала Аня почти одновременно, терзали её душу.

До Нового года было два дня. Друзьям Аня сказала, что будет встречать Новый год с родственниками, родственникам сказала, что с друзьями. Этим она очень обрадовала соседку, которая тут же начала хлопотать насчёт пирожков и прочих вкусностей.