Владимир Пысанко - Стихи правды и свободы. Сборник стихов

Прошло почти два года с февраля,
Конца зимы – концовки отношений.
Как быть с любовью, что всегда врала,
Смеясь над тем, что я был откровенный?

Я знаю, что желал, хотел, просил,
Со мною быть открытей чем с другими.
Открыться больше, чем хватало сил,
Открыться больше, чем хватало сил,

Влюблённости эмоции и страсть,
Хоть было не по возрасту обоим,
Не думал я, что можно так упасть,
Порокам быть рабом и подчинённым.

Конечно и она не без греха,
Всю жизнь дружив с отродием быдлячим,
Такая ж, как они растёт – слуга,
С мышленьем только сучьим и собачьим.

Ругались часто – думал изменить,
Но суть у человека неизменна,
Ларец Пандоры для него хранит
И яд и дар, открыть его – бесценно.
– — – — – — – — – — – — – — – — – —
Понятно, что ругаясь столько дней,
И я её и прочее достало.
Нашёлся новый – музыка сильней,
Им лирикой, мне драмой заиграла!

А вместе с этим и её укор,
Как прессом мощным голову давивший —
«Он был моим спасением от ссор,
И от тебя, мой злой и юный бывший».

И взгляд порылся тёмной пеленой,
Всё больше вес эмоций нагнетавший,
Всё разъедавший мраком и виной.
Я вижу – я урод от всех отставший.

Дави, дави, дави меня, дави!
Жестокий развивающий контроль,
Нет радости у этой головы,
Отныне только творческая боль…
– — – — – — – — – — – — – — – — —
Приваренный собою же фрагмент,
Он в памяти, в душе, во всём остался.
Открылся ящик! В нём был инструмент!
В котором вентиль радости сломался…

Стеклянный шарик, чёрный снеговик,
Подарен мне, другими же облапан!
Играй мне на трубе, играй, старик,
На ней всегда зажат минорный клапан.

А жизнь нас сводит, и разводит,
Со всеми, кто был дорог нам,
К чему-то это нас приводит,
Возможно к мыслям, и словам,

Что создал мир не Бог,
Его создатель-Дьявол,
И лишь себе подобным он помог,
Других же, он всю жизнь страдать заставил

Воспоминания храня, я наслаждаюсь,
Присутствием твоим в душе моей,
Со временем всё больше убеждаясь,
Что ты одна мне ярче всех огней.

Так близко мне желание тепла,
Что вызванное холодом осенним.
И только память, грея, обняла,
Уютом кареглазым и вечерним.

Я с ней взлюбил оранжевую серость,
Пылающую, в ветренный порыв.
И с ней исправил бывшую незрелость,
Порок из прошлых лет в себе убив.

Года прошли, и много поменялось,
Надеюсь, ты, письмо моё прочла.
Прости за то, что в памяти осталось,
Благодарю, за то, что ты была.

Без ответа я любил не многих,
Только тех, кого любя не знал.
Золотые с синью недотроги —
Золотые холод и печаль.

Так от красоты я их робею,
Мне как будто нечего сказать,
Оттого скучнее и скучнее,
Образ мой привыкли представлять.

Образ искалеченный, унылый,
В мрачном состоянии души.
Это только временный, но сильный,