Наталия Черных - Закрытый показ. Книга стихотворений 2012–2017

Не люблю разговоров
о женщинах и мужчинах.
Мой персонаж, однако, мужчина.
О женщине будет после.

Ни разу в жизни
ему не изменяли женщины.
Он изменял, не считая изменой,
оправдывался эректильной дисфункцией.
Измены лежали стыдливы и неполноценны.

Ближе к пятидесяти захотел подросткового секса,
слушал группу «Japan» и слушал «Black Sabbath»,
говорил: это настоящий секс!

Смотрел «Основной инстинкт»,
говорил: фильм о любви и влечении к смерти.
смотрел «Криминальное чтиво» и говорил то же самое.

Ему легче было вожделеть, чем ложиться и вставать.
Он просто не знал, что делать с телом женщины
от внезапного нежелания.

Но какая-то завелась в его странном белье.
Уже много лет с ним,
всё так же прекрасна. Смотрит он на других.

Ближе к шестидесяти стал рыцарствен и сентиментален.
Начал писать биографию Гитлера.
Придумал, по-видимому сознавая обречённость идеи,
(говорил, что любит обречённость):

«Хотелось бы воплотить сюжет,
где призрак становится женщиной и остаётся с героем.
А может, и не остаётся.
Счастливая сказка!»

Рассказ начинается так:
бабкин дом был старый .

Он и сам напоминал бабкин дом.
Непрорисованный
супернатурализм.

Он мог оказать социальную секс-помощь
одиноким,
ещё привлекательным,
хрупким,
болезненным,
но
так и не понял, что именно в этом его призвание.

Она верила тому,
что говорят в глаза.
Расстраивалась ребёнком,
узнавая, что говорят за глаза.

Что зла,
что ревнива.

Она не знала о ревности.

У неё даже не было женских проблем,
а вторичная аменорея с пятнадцати лет.

Вожделение справедливости
было слаще ревности и обиды.
Она, к сожалению,
не умела ни того, ни другого.

Если ещё раз послушать песню Нау «Ален Делон»,
картинка будто бы сложится:
лучше секса
музыка и кино,
они дают неоспоримое наслаждение,
без мастурбации.

В какой-то момент маленькой жизни
понадеялась отлежаться в койке:
всё что осталось.

С книгой,
фильмами,
музыкой.

Но жестокая полковая труба
снова и снова
вызывала:
одеваться,
принимать душ,
красить брови,
покупать вещи
(что она так любила когда-то),
выходить из дома
(как будто её могли где-то принять),
что-то значить в своём роде занятий
(как будто её достижения ценили коллеги) —
и прочая, прочая с ними.

Единственное, что было её без остатка —
чувство города.
По счастью, она не отличала домов от гор
деревьев от деревьев,
могла есть всё, что покупала в ближайшем магазине,
видеть смешные сны.

Радость не значит,
что в жизни хоть что-то удалось.

Ей не выписали карточку на секс-помощь.
Она и не знала, что бывают такие карты.

они трахаются по большим церковным праздникам
или в ночь со вторника на среду
со среды на пятницу
или на восьмое марта
не потому что нерелигиозны
или так получилось

она работает
а он её ждёт

он готовит к её приходу праздничный стол
накупит продуктов
а они гниют

наделает блюд
а они гниют
накупит сладостей
а они слиплись

сковородка с гречневой кашей не убрана летом три дня
как-нибудь сама рассосётся

он боится разложившейся пищи
укоряет всех
что пища гниёт

она приходит
всегда озирается
будто неловко ей

будто все знают
как намерена дать ему в этот раз

он сначала копается в холодильнике
а потом копается в ней

она шла от пятёрки
тащила самокат
лиловый хлопчатый животик
вполне привлекательной женщины
круглится

он сказал
однажды весной
теперь знаю про секс в великую среду

потом сказал
мы завязываемся в такие узлы

и потом сказал
а не надо встречаться
пятнадцать минут секса
потом несколько часов
механические движения

вряд ли он бросит её
ждёт
что бросит она
в её лиловом животе после чистки
уже не заведётся жизни

он плакал после той чистки
от меня зачинают и не рождают

в духовке преет дорадо или свинина
ждёт часа на вынос

впрочем,
секс —
прекрасная социальная помощь
мужчине и женщине
у которых может быть нет никого
кроме него и нее

у него трое детей и жена
у неё вполне молодая мать
и психически неустойчивый сын

ему и ей
обоим нужна социальная помощь

подонистость моего героя
скорее забавна
чем оскорбительна

засыпая в комнатёнке уже не существующей квартиры
слушала
Анчарова
Галича
Окуджаву

голоса текли
сплетаясь
слова входили в память мгновенно

не было времени
осознать

несколько месяцев с песнями под гитару
из магнитофона
закатно
легли пространством доверия
всему что есть

зыбкий мирок вокруг
но каждая линия навсегда
каждый вечер

жила у подонка
не боялась
что обманет

потом оказалось
хорошие люди
гораздо большие подонки
особенно умные и талантливые

термины есть
умный
талантливый

тот подонок возникает порой
вдруг
внезапно
на улице

еще есть пространство
где изображение было чётким

музыка
стихи
проводы писателя в аэропорт
его собаки
его девочка
его одержимость

как-то попросил денег
перевела
просил в долг и не отдал
одно слово
подонок
возмущался теми же словами
что умные и талантливые

когда жила в его двушке,
не платила за койку
жила как в колыбели

да и сейчас
мне везёт на подонков

впрочем
социально-политический секс
не возник
когда спала
на невесть почему
мне памятной койке