Олег Борисенко - Отпустите меня на войну

Ой! До мамы успеть! Убрала, навела и помыла.

С телефоном уснуть, может муж позвонит.

Я при жизни бы, памятник женам поставил.

Выше всех колоколен, кремлей и дворцов.

Книги Издал, и пьесы поставил,

Как растут, наши дети, не видя отцов…

Где свистели свинцовые трели,

Крапа цвет был подарен судьбою,

Нам тельняшки огнем душу грели,

И служили бронею с тобою.

В праздник краповый тельник надену,

расстегнув на три пуговки ворот,

На граненый стакан – корку хлеба,

положу, и махну-ка я в город.

Будут люди смеяться в трамвае,

Воробьи кувыркаться по лужам,

Март, апреля вперед пропуская,

Пусть закроет сезон зимней стужи.

Не прошли мы весь свет под водою,

С парашютами в небе не плыли,

Просто скромно братишка с тобою,

Маки горные кровью умыли…

С днем ВВ я ребят поздравляю!

Дай Вам Бог, тишины, мирной жизни.

И наполнив стакан, прославляю,

Крапа цвет, как оплот у отчизны!

В переходах иль на перекрестках,

в голубом берете и без ног,

Помоги. Поверь,брат,человеку.

Он свой долг отдал – как только смог.

Вы его туда не посылали?

Знаю. Слышал это и не раз,

Не у вас в огне дома пылали?

Вас не тронули? Афган, Памир, Кавказ.

Кто-то скажет – пенсию назначат,

Вы бы знали, сколько! И как быть?

Потому ли инвалиды плачут,

Накатив граненный: – Будем жить!

Пережившим бои в окружении в августе 1996 года.

Был взвод окружен возле самой Минутки*,

И помощи ждав, отбивались спецы,

Кончались патроны. Которые сутки,

в эфире трещало : – держитесь бойцы!

Под прелыми тряпками, зрела гангрена,

У битой стены разлагались тела,

тот август горячий и чья-то измена,

Что к бойне такой всех тогда привела.

Садились в «стопятых»* к беде батареи,

Иссякли запасы, ушла вся еда.

Огонь минометный чужой батареи,

Достал. И к тому же кончалась вода.

Ни капли воды, хоть грызи кирпичи,

Внутри пересохло, и раненным худо,

У блока* чеченка возникла в ночи,

– Вода с родника, принесла я оттуда.

Бойцов напоила водой из ведра,

И быстро ушла, как степной суховей,

Спасибо старушка! Здоровья! Добра!

Не видел я взгляда нежней и добрей.

Фото: Рынок. Улица 8 марта. Грозный.

Фото: Председатель ОО Солдатские матери ХМАО-Югры Ирина Филипповна Браун у обелиска сыну.

Фото: Алексей Рыбьяков – погиб г. Грозный май 2006 г.

Фото: Олег Геринг слева в маскировочном халате, последняя встреча май 06 года. Через несколько дней Его не стало. Погиб в Курчалоевском районе Чеченской республики.

Игорю Анварову, следователю прокуратуры г.Нягань посвящаю…

Вот надо же так!

Где струна оборвалась?

С цветами мужчины снуют.

Застолья, веселье, подарки и радость

Тепло очага и домашний уют.

Колючие щеки, следы от помады,

и женские руки потом в темноте,

А нам на "Восьмое", осколков громады,

И долго потом привыкать к глухоте.

Давай на «Восьмое»! Поехали! Трогай!

Подрыв… И погиб Игорек,

Тогда бы поехать другой бы дорогой,

И жил бы сейчас паренек…

Вот надо же так!

Где струна оборвалась?

С цветами мужчины снуют.

Застолье, веселье, подарки и радость,

Тепло очага и домашний уют….

Материнское горе, горче всех, брат, бывает,

Оно плещет как море, по могильным холмам,

Солнце блекнет на небе, и ветра замирают,

И седые березки преклоняются вам.

Горе, горюшко-горе, комом в горле застыло,

Пряди бледно-седые из-под черных платков,

И сутулые плечи, руки с горя сухие,

Что качали когда-то и ласкали сынков.

Ведь страшнее всего в этом сумрачном мире.

Когда дети родителей раньше уходят.

Когда сын скрестил руки в офицерском мундире,

Гулкий стук молотка, из души не проходит.

Когда люди стреляют по невидимым звездам,

Три горст иэто всё, что ты смог подарить,

И без вилок столы, и компот уже роздан,

На поминках три стопки. Да, о чем говорить?!

Я случайно куда-то зашел,

а на встречу друзья боевые,

Как ты нас разыскал? Как нашел?

Дети как? Как жена, как родные?

Так пойдем, посидим от души,

Первый тост: За здоровье и близких!

На, огурчик! Колбаску держи,

Рви баян! Начинаем на низких!

Ну, давай по второй, за детей!

И росли чтоб на радость отцам!

Так давай же, давай же, налей,

И смотри же, до дна выпей сам!

Третий тост: За ушедших всех нас,

Стоя! Молча! А мы посидим!

Скоро утро. Проснешься сейчас,

Мы тайком уж на время глядим.

Солнца лучик ползет по стене,

Ночь рассвету опять уступает,

По четвертой? Успеем? Кричу я во сне,

Вы бы знали, как Вас не хватает…

Ты четвертую выпей один,

Третий тост чтоб не пили подольше,

И чтоб меньше у близких седин,

Извини, не приснимся мы больше…

Моим сослуживцам; Олегу Герингу, Алексею Рыбьякову, Николаю Маркову, Игорю Чернышеву, Сергею Сосновскому, Паше Широкову… и всем кто не вернулся с локальных войн…

Проезжал я Тобольск по дороге к Тюмени,

Старый Кремль, Собор, завернул посетить,

Царство павшим бойцам на не блекнущем Небе,

И покоя их душ у Творца попросить.

Молча свечи купил и поставил тихонько,

Отошел, постоял, оглядел прихожан,

Мимо кто-то прошел, мы коснулись легонько

С пареньком, что в руке тридцать свечек держал.

Ветеран без ноги, что войной покалечен,

На костыль опираясь, совершенно седой,

Он дрожащей рукой ставил свечку за свечкой,

И шептал имена и желал всем покой.

Пошатнулся пацан, и попадали свечи,

Не нагнуться ему, он стоял как немой,

Я к нему подошел, тихо обнял за плечи,

Друг давай помогу, мы ведь братья с тобой.

Припев:

А Золотые Купола горят на солнце,

И звон Малиновый плывет над Иртышем,

По тем мальчишкам, кто теперь уж не вернется,

Кто Крым и Рым, огонь и медь, и Ад прошел…

Выходил младший брат, через речку домой,

Я не смог его встретить, прикрывали границу,

Он в Термез. А я в Кушку направлен войной,

Разминулись два брата. Вот, судьба-озорница!