Ольга Кулькова - Причастие любви. Стихи

Твоё лицо как бронзовая маска.
Таким тебя запомню на века.
Лик Сфинкса, запредельный и прекрасный,
Послание Земле издалека.

Смотрю в тебя, как смотрят в небо ночью,
Так пристально и с нежностью такой,
Что хочется позвать тебя: «Сыночек…»,
Но я храню тревожный твой покой.

Ты спишь, сложив бесхитростно ладони,
Устав от зноя, пыли и ходьбы.
Таким тебя, любимый, я запомню,
В лице твоём провидя лик Судьбы.

Когда окончена игра ума,
И сердце безраздельно правит балом,
Я признаю, что выбрала сама
Любовь-томление. Я всё предугадала,

Свой зная вспыльчивый, тревожный нрав,
Твою упрямую и скрытную натуру.
И никаких я не имела прав
Надеяться в любви на синекуру.

Так отчего сжимается душа,
Когда опять в безмолвном мы разладе?
А наши дни совместные спешат,
Но ничего не может время сгладить.

Так тяжело прийти, сказать «Прости!»,
Хоть сердце очень хочет примириться,
Пока мы вместе, можно всё спасти,
Но стоит ли нам к этому стремиться?

Был долгий сон под шум дождя,
И не хотелось просыпаться.
Сказало сердце, уходя:
«Прощай, счастливо оставаться!»

И дверь не скрипнула за ним,
И только дождь рыдал простецки,
Что мир мой пал, как Древний Рим,
И я больна тоской недетской.

А я спала, как спит зерно
В земле до нового рожденья.
Без сердца было всё равно,
Когда наступит пробужденье.

Если ты повернёшься ко мне,
Даже в самом глубоком сне
Я потянусь к тебе —
Подснежником к солнцу
Из-под земли.
Прорасту, обниму, проснусь —
И улыбнусь твоему сну,
Предрекая тебе весну,
Предугадывая рассвет
Твоего чела.
Я до тебя доросла.
Я до тебя сердцем дошла.
Я смогла.

Я не сплю, потому что знаю:
Мне не уйти от тебя
На тропах самых глубоких снов.
Ты водишься там
Таинственной тенью
Всех любовей
Из всех прожитых мною жизней:
Мужем, отцом, братом,
Маленьким сыном
Ты являешься мне.
Рыцарем в одеянье старинном
На белом коне.
Вижу тебя царём,
Вижу простым бродягой.
Вижу – своим судьёй
И – осуждённым мною.
Вижу тебя —
Первым вздохом любви,
Превратившимся в облако белое.
Вижу тебя – тенью моей
На горячем песке.
Вижу тебя – отражённым
В небе моём,
Растворённым в водах моих
И сгорающим на моём огне.
Я – твоя жизнь, я – твой приют,
Мой сон,
С тысячью обликов и имён.
Что, если не станет меня?
Кому же ты будешь сниться,
На чью ты ляжешь страницу?
Что же, глаза закрою.
Я не одна, нас – двое.
Нас – мириад
В сияющей бездне грёз.

Когда тебя я перестану ждать,
Когда умрёт последняя надежда,
Пойму, что прежнею не стану никогда,
И стану снова девочкой, как прежде.

Я всё тебе с улыбкою прощу
И убегу, с судьбой играя в прятки,
Лишь замелькают розовые пятки,
И никогда к тебе не возвращусь.

Ты болью был для взрослой, «той» меня,
Ты тайной был и был мечтой заветной.
Ах, как хотела я тебя обнять,
Опять одна проснувшись на рассвете!

Но ты не внял, не спас и не пришёл,
Ты на краю одну меня оставил.
На сердце – рана. Разошёлся шов,
Но девочка смеётся – против правил.

Упасть с высоты небес,
Нарисованных детским мелком,
Подняться и собирать
Осколки сердца,
Разбитого оземь.

А потом подойти к той девочке,
Что на сером асфальте будней
Нарисовала весеннее небо,
И, улыбнувшись, сказать ей просто:

«Небо твоё —
Стоит высшей платы.
Только прошу —
Нарисуй мне новое сердце,
Звонкое, что твой мячик,
Яркое и упругое, чтобы
Без опаски подбрасывать в небо
И забывать ловить.
Нарисуй! Без него так больно
Мне средь людей ходить…»

Здесь не было чаек, только
Солнечная тишина.
Пахло небом и солью,
Когда коснулась тела волна.

И было в касании моря
Столько силы и ласки мужской,
Что, вздрогнув от сладкого горя,
Ему отдалась легко.

Меня обнимали волны,
Меня целовал прибой.
Меня любил океан. Довольно,
Чтобы женщиной стать.
Довольно, чтоб стать собой.

С ума не сойду. Просто стану другой,
Но, если ты прежнюю вправду любил,
Полюбишь и эту, наверное, —

Она точно летнее буйство лугов
И росная грусть свежих детских могил,