Сборник стихов - Паломник. Страницы европейской поэзии XIV – XX веков

Оглянитесь, дон Родриго.
Где ваш край и ваша слава?
Всю Испанию сгубили
Ваша прихоть и Ла Кава.
Поглядите – ваши люди
Полегли в бою кровавом.
Нет, отчизна невиновна.
Может, кровь её нужна вам?
О Испания!.. Погибла.
А виной всему – Ла Кава.
Где добытая веками
Наших гордых дедов слава?
Королевство, жизнь и душу
Вы внезапно потеряли,
Ваше кончилось блаженство.
Наши множатся печали.
Честь всегда от злобы гибнет.
Погибает жизнь и слава.
О, Испания погибла.
А виной всему – Ла Кава.

Разошлась молва в народе —
Правда ль, нет – но слух пустили,
Что магистр высокородный
Дон Фадрике де Кастилья
Опозорил дона Педро —
Короля, родного брата,
Соблазнил-де королеву;
Говорят одни: «Брюхата»,
«Родила», – иные шепчут.
Разошлись по всей Севилье
Кривотолки. Неизвестно,
Правда ль, нет – но слух пустили.
Далеко король дон Педро,
И не слышал он покуда
Об измене. А услышит —
Кой-кому придётся худо.
Что же делать королеве?
Сердце ужасом объято,
Пал на дом позор великий,
День и ночь страшит расплата.
И послала королева
За придворным именитым,
Был тот муж, Алонсо Перес,
У магистра фаворитом.
Он предстал пред королевой,
И ему сказала дама:
«Подойди, Алонсо Перес,
Не лукавь, ответствуй прямо,
Что ты знаешь о магистре?
Где он? Слышишь?» – «О сеньора!
Он уехал на охоту,
С ним все ловчие и свора».
«Но скажи… Ты, верно, слышал?
Толк о нём в народе шумный…
Я сердита на магистра.
Он такой благоразумный
И к тому же благородный,
Славный столь и родовитый…
Родила на днях младенца
Девушка из нашей свиты.
Мне она была подругой
И молочною сестрою.
Очень я её любила
И её проступок скрою.
Беспокоюсь, что об этом
Вся страна узнает скоро».
Что ж в ответ Алонсо Перес?
«Вам рука моя – опора.
Воспитать берусь младенца.
Дайте мне его, сеньора».
Принесли немедля свёрток
В жёлто-алом покрывале
Без гербов, без украшений
И Алонсо передали.
В Андалузию повёз он
Этот сверток драгоценный.
В небольшой далёкий город,
Называемый Льереной.
И дитя на воспитанье
Дал одной своей знакомой.
Женщина была прекрасна,
И звалась она Паломой.
Мать её была еврейка,
А отец её – меняла.
Стал расти инфант, но вскоре
Эту тайну разузнала
Донья хитрая Мария,
Та, что вечно клеветала.
Толком истины не зная,
Королю она писала:
«Я – Мария де Падилья.
Знай, сеньор, твоя Мария
Ввек тебя не предавала,
Предали тебя другие.
То, что я пишу, – всё правда,
Верь, сеньор, я лгать не стану.
Твой обидчик спит спокойно,
Хоть нанёс тебе он рану.
Не придёт он сам с повинной.
Обличить пора Иуду.
Всё. На этом я кончаю.
Докучать тебе не буду».
Прочитал король посланье,
Вызвал грандов для совета.
В самый мрачный день недели,
В понедельник было это.
Покидал король Тарифу,
Хоть немало неотложных
Было дел, но он оставил
За себя людей надежных:
Дон Фадрике де Акунью,
Опытного полководца —
Знал король: сей муж бесценен,
Если жаркий бой ведётся;
И двоюродного брата
Дон Гарсию де Падилью;
Также Телье де Гусмана —
Все его безмерно чтили,
Дона Педро воспитал он,
Наделён умом был щедро.
В среду, на заре вечерней,
В путь отправился дон Педро
Вместе с Лопесом Осорьо,
Другом верным, неизменным.
Путники глубокой ночью
Прибыли к севильским стенам.
Поздно. Как проникнуть в город?
Все ворота на запоре.
К счастью, мусорную кучу
Под стеной узрели вскоре,
Скакуна подвёл дон Педро,
Встал на спину и мгновенно,
За бойницу ухватившись,
Перебрался через стену.
К своему дворцу дон Педро
Подошёл и стал стучаться,
Позабыв, что в это время
Слуги спят и домочадцы.
И в него швырять камнями
Начала ночная стража,
Был король побит изрядно,
Потерял сознанье даже.
И вскричал тогда Осорьо:
«Стойте! Что вы натворили?
Это ваш король, дон Педро!»
Тотчас же врата открыли.
Подошли поближе слуги:
«Наш король на самом деле!»
Повели его в покои,
И уснул король в постели.
Трое суток жил он тайно
Во дворце, в глухом покое,
А потом в далёкий Кадис
Отослал письмо такое:
Брата своего, магистра,
В этом царственном посланье
На турнир прибыть в Севилью
Он просил без опозданья.

В дни, когда я был в Коимбре,
Взятой мной у супостата,
Королевский вестник прибыл,
Мне привёз письмо от брата.
Повелел мне брат мой Педро
Быть в Севилье на турнире.
Тотчас я, магистр несчастный,
Самый горемычный в мире,
Взял с собой тринадцать мулов,
Двадцать пять коней холёных
В драгоценных пышных сбруях,
В пёстрых шёлковых попонах.
Двухнедельную дорогу
Одолел я за неделю,
Но когда мы через реку
Переправиться хотели,
Вдруг мой мул свалился в воду.
Сам я спасся еле-еле,
Но кинжал свой потерял я
С рукояткой золотою,
И погиб мой паж любимый,
Тот, что был воспитан мною.
Так привёл меня в Севилью
Путь, отмеченный бедою.
А у самых врат столицы
Встретил я отца святого,
И монах, меня увидев,
Мне такое молвил слово:
«О магистр, храни вас небо!
Есть для радости причина:
В этот день – в ваш день рожденья,
Подарил господь вам сына.
Я могу крестить младенца.
Вы скажите только слово,
И приступим мы к обряду —
Всё для этого готово».
И ответил я монаху:
«Мне сейчас не до обряда,
Не могу остаться, отче,
Уговаривать не надо.
Ждёт меня мой брат дон Педро,
Повелел он мне явиться».
Своего пришпорив мула,
Тотчас въехал я в столицу,
Но не вижу я турнира,
Тишиною всё объято.
Как незваный, я подъехал
Ко дворцу родного брата.
Но едва вошёл в палаты,
Не успел ступить я шагу —
Дверь захлопнулась, и мигом
У меня забрали шпагу.
Я без свиты оказался —
Задержали где-то свиту,
А без преданных вассалов
Где же я найду защиту?
Хоть меня мои вассалы
О беде предупреждали,
За собой вины не знал я
И спокоен был вначале.
Я вошёл в покои брата
И сказал ему с поклоном:
«Государь! Пусть Бог поможет
Вам и вашим приближенным».
«Не к добру, сеньор, приезд ваш,
Не к добру. За год ни разу
Брата вы не навестили,
Прибегать пришлось к приказу.
Почему-то не явились
Вы, сеньор, своей охотой.
Вашу голову в подарок
К Рождеству получит кто-то».
«Государь, в чём я виновен?
Чтил я ваш закон и волю,
С вами вместе гнал я мавров,
Верным был на бранном поле».
«Стража! Взять! И обезглавить!
Приступайте к делу быстро!»
Не успел король умолкнуть,
Сняли голову с магистра
И Марии де Падилья
Поднесли её на блюде,
И она заговорила
С головой. Внемлите, люди!
Вот какую речь держала:
«Вопреки твоим наветам
Мы сочлись за всё, что было
В том году, а также в этом.
И за то, что дона Педро
Подлым ты смущал советом».
Дама голову схватила
И её швырнула догу.
Дог – любимый пёс магистра —
Голову унёс к порогу
И завыл, да так, что трепет
По всему прошёл чертогу.
«Кто, – спросил король дон Педро,—
Кто посмел обидеть дога?»
И ответили дворяне
На такой вопрос владыки:
«Плачет пёс над головою
Брата вашего Фадрике».
И тогда сказала слово
Тётка короля седая:
«Вы, король мой, зло свершили!
Вас, король, я осуждаю!
Из-за женщины коварной
Брата погубить родного!..»
Был смущён король дон Педро,
Услыхав такое слово.
На Марию де Падилья
Поглядел король сурово:
«Рыцари мои, схватите
Эту злобную волчицу!
Ждёт её такая кара,
Что и мёртвый устрашится».
Появилась тут же стража,
Даму бросили в темницу;
Сам король носил ей пищу,
Разных козней опасался.
Лишь пажу, что им воспитан,
Он всецело доверялся.