Виктор Балдоржиев - Между прошлым и будущим

Талант обречён на постоянно одиночество, оно же – обязательное условие для творчества. Необходимое дополнение к этому условию – место и время. В моих скитаниях иногда судьба предоставляет моему одиночеству редкую удачу – место и время для свободного творчества. И тогда появляются на бумаге поэзия и проза, хотя они жили и живут в моём одиночества всегда и мучительно ждут только случая для того, чтобы проявиться. Циклы или десятки стихотворений появляются один за другим точно также, как и строки одного стихотворения в какие-то опредлённые моменты. Как правило, это одиночество.

Потребительская среда такой удачи никогда не предоставит, ибо потребителю непонятен, а потому отвратен сам дух творческого процесса, для которого одиночество – отечество мысли.

Но талант одинок в любой среде. Обретая на короткое время место и время, он кормит духовной пищей себя, а потом и среду, независимо от её вкусов, ибо воздух пропитан искусством и мыслью, а человек состоит не только из того, что физиологически потребляет (не скот же он откорме), но и из того, что – читает, слушает, видит. Это тоже потребление, которое в итоге становится мощью или немощью духа.

Одержимость состояться и распространять себя сродни болезни бешенства. Задача – не заразиться и не заразить. От качества потребляемой духовной пищи зависит качество человека и его социального обустройства. Вот почему настоящий талант, в первую очередь, творит, развивается, реализовывает себя, самоутверждается, но всегда опасается выпускать свои произведения на волю: ибо помнит о том, что ему не дано предугадать, как отзовётся его слово. Исходя из этого, настоящий творческий человек, по выражению К. С. Станиславского, любит искусство в себе, а не себя в искусстве.

Нечасто судьба предоставляет моему одиночеству место и время для того, что проявились на бумаге поэзия и проза.

Цикл стихотворений, посвященных моему другу Михаилу Вишнякову, а также строки, появившиеся в декабре 2009 и несколько новогодних дней 2010 года, ставшие для меня прощанием с эпохой, предоставляю в этом сборнике читателю…

Февраль 2010 года.

Памяти моего друга, русского поэта Михаила Вишнякова…

Я в Россию пришел из ковыльного края,

Из таинственных песен, звучанья веков.

Я родился, чтоб жить, языки сочетая

И сближая народы созвучием слов…

Встречи длились века. Помнят только поэты.

Как смешались обличья, наречья и кровь.

Позабыто родство, но рождаются дети,

Может, только затем, чтобы встретиться вновь.

Я пришел им напомнить. Назначить на место

Сочетания звуков, созвучия слов…

Все знакомы давно! Почему же не вместе?

И поймут ли меня? Первым был Вишняков!

Но сначала мне Бог напророчил – Пиши!

Сотворив для меня Мастерскую Души…

Мастерская Души. Там мы встретились с ним,

И при первой же встрече признали родство.

Пусть другой повстречается где-то с другим,

Как заблудшего брата обнимет его!

То размером, то рифмой призывно маня,

Русский стих зазывал меня магией слов.

Это Запад с Востоком вливались в меня:

Миларайба и Пушкин, потом Кузнецов…

Суета многолюдства… Я был одинок

В толчее лизоблюдства и низких интриг.

Каждый день был уроком и каждый урок

Будет память хранить, чтобы светлым был миг

Между прошлым и будущим, где на пути

Мастерская Души, лучше нет Мастерской.

Лишь один Вишняков туда может войти,

И звенеть и блистать самой верной строкой.

Но остался теперь в Мастерской я один,

И над вымыслом плачу твоим, Михаил.

Годы нам добавляют морщин и седин.

Кто же братьев добавит, а братья нам – сил?

Говорят, что какие-то люди живут,

Говорят, называются странно – поэты.

Будто птицы: не пашут, не сеют, не жнут.

Но на всякий вопрос подготовят ответы.

Говорят, выпивают, изрядно притом,

Говорят, любят женщин, их женщины тоже.

Говорят, только выпустят книгу иль том,

Так деньжищ огребают возами. О, Боже,

Как судачит молва о нас всюду, везде!

Но не вынесет свет жесточайшее право

Жизнь бездомным прожить в нищете и беде,

И не знать, что настигнет какая-то слава.

Ты, как птица, летишь, и вздымает валы

Океан под тобой! Даже в мыслях нет суши.

Не услышит никто ни хулы, ни хвалы,

Но куда-то летят и летят наши Души…

Где нашел ты причал, расскажи, Михаил?

Ты архангел теперь иль уже чудотворец?

Ты такое в полете для всех сотворил,

Что не мог сотворить ни один миротворец.

Объять необъятное – дело поэта,

Но надо кончать, хоть спеши, не спеши.

И вот окончание дела, а это

Парение плоти, но больше – Души.

Мы каждое слово поставим на место,

Отсюда звучанье и сила его.

Поэт – дирижер и парит над оркестром,

Творя и готовя свое торжество.

Зачем флибустьеры готовятся к рейду,

Филолог в другие науки проник?

Все движется в мире по мудрому Фрейду.

О, что ты придумал нелепый старик!

И мозг твой не спит. И чувства, и мысли

Не могут прорваться, взрывают тебя.

Творец – физиолог. И все в этой жизни

Конец и Начало. Но только любя

Ты можешь закончить свой акт, чтобы снова

Начать все с начала. Партнеры твои

Любимые звуки и верное слово,

Плоды твои – дети, вернее – стихи…

Но кто же посмеет в толпе разродиться,

А тот, кто сумеет – попробуй посметь.

Творение акта все длится и длится.

Ты должен закончить, а после хоть смерть.

Хватит играть нам в героев и в Спарту,

И пусть ненадежна, но все-таки власть.

Что ж, разыграем с ней мутную карту.

Вдруг туз там козырный, и выпадет масть?

Так рассуждали наивные люди.

Но кто-то отпрыгнул, а кто-то отпнут.

Козыри биты, закончены будни…

Закончил раздачу проныра и плут.

Только поэт остается поэтом,

Он должен прожить без духовных потерь:

Зверь обнаружит однажды с рассветом,

Что он благородный и ласковый зверь,

Все помещаются в доме громадном,

В котором их вздумал поэт размещать,

Каждый напудрен, в костюме парадном.

Хотели играть? Так давайте играть!

Вот он играет один с целым царством.

Но кончилось время песочных часов.

Что же случилось с твоим государством,

Мудрый, веселый, поэт Вишняков?

Так наступает эпоха прозренья,

Одним покаяньем не смоешь грехи…

Дальше не будет уже отступленья,

Не будет игры. Но прорвутся стихи –

Золото русской короны и чести,

Там мерзлые ангелы, тут – чучуна.

Нет ни тоски, озлобленья и мести,