Гоша Гамин - Чёрное, белое. Младенчество

Без влияния Бродского, а вчера Пастернака
В году прошлом Ахматовой,
Я поэт что без знака,
Что не пишет ответственно,
А так просто выплёскивает,
Свою мысль бесполезную,
Будто листья по осени
И действительно робкая,
Да совсем и не тонкая…,
Ах, о чем это снова я?
Не пишу о глубоком вам…

Без лика гений, полный вдохновенья
Творящий мир без Бога с вожделеньем,
Парящий всюду и везде, он близок тающей звезде.
Владыка света, тьмы и тени,
Воды, огня, камней, течений неведомых и нам незримых,
Глубокий, дальний, близкий призрак,
Он неподвластен ни словам, ни описанью, ни взору,
Творит без шума и покорно, творит упорно, силы вечны,
Не зрит ни в час, ни в бесконечность.
Он нас хранит и нас погубит,
Не важно то, что он нас любит,
Не спросит он за все грехи,
Что нами здесь сотворены,
Не внемлет слову и: «Прости».
Не он, а мы ему враги.

Белый снег на чёрный асфальт
Грязные, липкие лужи,
Синих небес многоликую даль,
Тёмные тучи утюжат.
Бархатный день в отраженьи зари,
Снова мечты и улыбки
Ты не печалься, ты не грусти,
День начинается хлипкий.
В сером рассвете рождается день,
Снова надежды летают,
Снова с небес опускается свет,
Снега ворсинки мелькают.
Солнце в печали и в серости дня,
Взялось уже за работу,
Просто бросает на землю огня,
Горсти с ненужной заботой.
Жизнь продолжается, мерно идет,
Поступью, часто с одышкой,
Мы где-то рядом, иль сбоку бредем,
Спереди было бы слишком…

Божественен нектар вина,
Как соблазнительна, чудна,
Бутылка красного огня,
Не вычурна, совсем проста,
Как милая при свете дня
И только глупо смотрит пробка,
Нас разделяет, стенки тонки.
Я штопор в пробку вмиг вкручу,
Тебя любовь освобожу
И насладимся мы с тобой,
Любовью, горем и судьбою,
Ты дашь мне негу и свободу,
Писаке глупому без роду.
И за стаканчиком стакан,
Я утоплю свой разум сам,
И полечу туда где бродят
Душа с печалью песнь заводят,
Любовь бывает там не часто,
Вина не любит это счастье,
Бутылочка уже пуста
И хорошо б еще одна…,
Но вечер поздний, все закрыто,
Привет похмельное корыто,
И серый день и злобы пляска,
С вином здесь было б не опасно.

Брат мой, Ангел, ты куда?
Рассекая остриём крыла,
Тёмные, ночные облака,
Он унёсся к утренней звезде,
Там мечта его, печаль и жизни свет.
Не простился, просто улетел,
Я махнул ему рукой, успел…, во след,
Он вернётся, знаю, не беда,
Ангел будет мой со мной всегда.

Он улетал и он любил,
Парил, светился, мягко таял,
А вот теперь ко мне приник,
Вернулся…, счастливо мерцая.
И рассказал о ней одной,
О ней единственно любимой,
Мой славный Ангел золотой,
Он у меня такой ранимый,
О милой утренней звезде,
О волосах её хрустальных,
О гибкой шее и слезе,
Что уронила на рассвете,
Он уходил в лучах, во сне,
Укрыв её небесным пледом,
Он к ней вернётся, насовсем,
За ним и я пойду по следу.

В потёмках ощупью ступая,
Мы не откроем двери рая,
Он существует, он везде,
Не надо и лететь к звезде.
Привычный мир и жизни встряска
Мешают видеть в свистопляске,
Тот мир к которому идем,
Пока плутаем, ноги бьём,
Пока не видим и молчим,
Пока деньгам обет храним,
Пока мы слепы, но пройдет
Ещё столетье, может год
И не в часах поверь мне суть,
Мы одолеем этот путь,
С потерями и страшной болью,
Но мы придём, к себе и воле.

Грязный старик в рваных ботинках
Грязный засаленный плащ,
А на лице и ни тени улыбки,
Отблеск своих неудач.
Старая сумка с воняющим хламом,
Бьётся о спину бомжа,
Жизнь как беда, как болючая рана,
Пропиты годы, судьба.
Слёзы текли, да и высохли с болью,
Ту что нашел он в вине,
Только судьба, что посыпана солью,
Где-то идет в стороне.
Люди «нормальные» в страхе отходят,
Страшно воняет старик,
Не человек перед ними, но вроде,
Он и не зверь, не безлик.
Выпал из общества, выпал из массы,
И вот теперь он никто,
Все отвернулись и ужаса маски,
Всем искажают лицо.
Только вот суд и над ним и судьбою,
Править ведь нам не дано,
Бога ли дело иль что-то другое,
Пусть осуждают его.
Я с снисхожденьем, немного с улыбкой,
Дал бы ему на вино,
Прожил он жизнь с распроклятой бутылкой,
Видно ему так дано.

Детский мир,
Цветы, раскраски,
И песочница и сказки,
Дружба честная, обиды,
Но без маски грязной, лживой.
И игрушки и походы,
И качели, завтра в школу,
И тетрадки и уроки,
Наказания без боли.
Первая в лучах любовь,
И записки пишем вновь,
Их бросаем через парту,
Той девчонке милой в фартук,
Попадает та записка,
Девочка краснеет тихо,
Это было, это детство,
Не забыто…,время быстро…
Взрослых мир,
Заботы, бремя,
Убегает только время,
Сплетни вечно на работе
И с друзьями вечно споры,
О деньгах, домах, машинах,
Столько слов всегда здесь лживых.
По субботам сабантуй,
Танцы, водка, пьяный шум,
Жены вечно недовольны,
И плюем на всё невольно.
Увольнение, проблемы,
Денег нет, опять мы серы.
Старость близится шагами,
И таблетки пьем стеная,
В церковь ходим помолиться,
Скоро смерть и нам не спится,
Вот и кончился наш век.
Где был счастлив человек?

Ждёт, зовёт нетленный лист,
Только я не здесь,
Белый девственно он чист,
Я не с Музой, нет.
Рифма, милые слова,
Улетели вновь
Плохи, брат, мои дела,
Коль не вижу снов.
Не болит.., опять пустой,
Без лиричных строк,
Хоть бы строчкою одной
Освятить листок.

За серой стеной повседневности,
Есть белоснежный танец нежности,
Есть что-то чистое, ранимое,
И мною грешником любимое,
За серой стеной повседневности,
Забыли чувства мы, что стали древностью,
Забыли образы печальные,
Забыли дрожь в ногах венчальную,
За серой стеной повседневности,
Жизнь прожигаем ложною беспечностью,
Жизнь ненавидим, жизнью обладая,
И все спешим за краем к раю,
За серой стеной повседневности,
Проходят наши годы в неизвестности,
Проходят незаметно и сторонкою,
Порой проходят и без нас границей тонкою,
За серой стеной повседневности,
Молитва не спасет от тяжкой бренности,
Звонят колокола по обе стороны,
По обе стороны и вороны,
И здесь и там всё видно поровну,
За серой стеной повседневности…